Остановившись перед дверью, я подергал ручку, она была заперта, тогда я начал сильно и непрерывно стучать, пока силы вконец меня не покинут.

– Мама! – слабым хриплым голосом прокричал я.

В глазах резко потемнело, посторонние звуки были едва слышны, я понимал, что падаю и мои ноги больше не в силах меня держать. В самый последний момент я увидел, как моя мама открывает дверь дома и смотрит на меня широкими от удивления глазами.

– Прости меня, мамочка… Алекс…

– Тим, мальчик мой, что с тобой?

– Он умер, мамочка, его больше нет, пожалуйста…

Она что-то кричала мне, пыталась привести в чувство, что-то спросить, но я больше не был в силах что-либо сделать.

***

Что это?

Свет мелькает передо мной, будто падающие звезды.

Попытавшись поднять голову, я увидел, как меня уносят вдаль по коридору, кажется, больницы. Мои руки перевязаны толстыми бинтами, боль я перестал чувствовать, но все же, вспомнив эти ужасные ощущения, мурашки снова окутали все мое тело.

Рядом бежала моя мама, нежно поглаживая мое лицо.

Она что-то кричала…

Однако разобрать это мне все никак не удавалось.

***

– Дорогая, ты говорила, что у него ожоги третьей или четвертой степени, его тело обгорело. Но я ничего не наблюдаю. Я благодарен судьбе, что с нашим сыном все хорошо, но ты можешь объяснить, что произошло? Вчера ты позвонила мне, рыдая в трубку, говоря, что наш сын умирает. Услышав это, мое сердце чуть не разорвалось на части, и я бросил работу, все на свете, дабы только приехать. Кара, не молчи, скажи что-нибудь.

– Я была в этот момент у Надин, мы с Тимом приехали поздравить их с переездом. Он и Алекс побежали погулять, но они пропали на несколько часов, по связи не отвечали, я не знала куда деться, мы были сильно обеспокоены. Как вдруг Тим прибегает, долбясь во входную дверь дома, и кричит «Мама!», ожоги покрывали все его тело, одежда обгорела, от него пахло дымом и бензином. Падает прямо мне на руки, истощенный и без сил. Мой мальчик плакал и говорил про то, что Алекс умер, а после и вовсе потерял сознание. Мы вызвали спасательные службы, чтобы найти тело, но они ничего не нашли, кроме выжженного леса.

– Я тогда не понимаю, как он смог вылечиться от всех этих ожогов?

– Билл, я сама не знаю! Но я не понимаю, что произошло. Тими слаб, вчера он был в сознании всего лишь несколько часов. Я успела с ним поговорить, но на вопрос «Что там случилось?» он до сих пор не ответил.

– А Алекса еще не нашли? – спросил отец.

– Поисковая группа работает до сих пор, Надин сейчас в очень тяжелом состоянии, нам нужно помочь ей, иначе она что-нибудь с собой сделает. Она ведь сейчас совсем одна, ее муж погиб, а теперь еще и сын. Мы должны поддержать ее.

– Я согласен, как только наш мальчик очнется, то нужно узнать у него, что произошло, и, может он знает, где находится Алекс на данный момент. Что сейчас с ним? Он снова без сознания?

– Нет, он просто спит.

Мои глаза хоть и были закрыты, однако я слышал весь их разговор. Пролежав еще несколько минут, я пытался не отключиться, но все-таки сдался.

***

Если я не ошибаюсь, то, кажется, прошло уже больше двух дней, как я нахожусь в этой палате и этой больнице. Мое состояние нельзя было описать как хорошее или плачевное, оно было, скорее, странным.

Сидя на больничной койке, я был, словно зомби, и никак не реагировал на резкие движения, старался двигаться как можно медленнее, экономя свою энергию и силу. Скорее всего, я просто боялся снова вырубиться.

Услышав шаги в коридоре и повернув голову, я увидел, как в палату вошел мой лечащий врач, он был очень добр ко мне и к моим родителям, его звали мистер Стюарт.