– Хочешь сказать, у меня нет повода злиться? Гибели друзей недостаточно? Если они мертвы… Я не успел сделать то, что собирался. Если этот Карэха или как там его виноват, что я никогда не скажу Кадзуко то, что должен был… – от гнева или, может, внезапной откровенности Хисато покраснел. Осекся и хмуро подытожил: – Мне плевать, насколько всё здесь реально, или же это просто историческая реконструкция, на участие в которой я не соглашался.

– Это не игра, – Рё поспешил в очередной раз открыть приятелю глаза на происходящее. Тот внезапно застыл как вкопанный и, когда Ватару, шагающий сзади, по инерции врезался ему в спину, не дрогнул. – Кроме того смерть наших друзей никто не подтвердил. Так ведь, Ватару?

– Совершенно верно, учитель, – кивнул парень. – Они не вернулись из храма Касаммон, но и мертвыми их не видели. Карэха-но Ё велик, благороден и справедлив, а ёрики вместе с добровольно нанятыми стражами порядка, – выразительно посмотрел он на Хисато, – его основная сила и опора, так что не пострадают от рук правителя. Однако напомню: прежде чем отправляться в лес по заданию старейшины и в поисках товарищей, вам, Рё-сан, всё-таки нужно обратиться к шаману, чтобы излечить ожоги.

– Игра, – безжизненно повторил Хисато, озираясь, будто только что заметил местный пустынный пейзаж, засохшие растения и пыльную землю. – Стратегия на моем телефоне. Я ведь знаю эту деревню, видел ее, но в виртуальной реальности. И мой персонаж… Он, чтоб его кицунэ драли, был чертовым кузнецом! Как так вообще получилось?! А еще, – он перевел взгляд на Рё, – нисколько не сомневаюсь, что шаман живет на окраине и я проведу нас к нему даже с закрытыми глазами.

***

Из холода бросило в жару, резко и без перехода. Свет фар и огонь смешались. Пламя растопило снег, открывая зелень, цветущие деревья и кристальный пруд, в глубину которого врезались солнечные лучи. Они рассеивались сотней тонких полос и озаряли толщу воды. Но огонь не остановился – продолжил поглощать новую пищу: траву, яркие цветы, ветви деревьев. И вот уже вместо раскидистых крон играло пламя, в безумном танце срывая лепестки и скручивая листья в черные угли и пыль.

В центре всего стояла женщина. Она взялась из ниоткуда вместе с появившимся садом, когда загородная трасса и фургон канули в небытие. Белые волосы и одежда взвивались в такт огненным взрывам, а пурпурные искрящиеся глаза смотрели с ненавистью.

– Нечестивцы, – гулко произнесла женщина, раздувая ноздри в негодовании, – вы запятнали храм своим присутствием!

– Где мой друг? – Кадзуко поспешно огляделась по сторонам. Похоже, она умерла и очутилась в аду. Ничего кроме алых вспышек огня и белых клубов ядовитого дыма невозможно было разглядеть. – Мы только что были тут вдвоем. Что это за место? Кто вы? Это ошибка. Мы ничего дурного не сделали.

– Твой друг отбывает наказание, и ты его больше не увидишь! – крикнула женщина. – Вы грязь и скверна, и навеки будете ее воплощением. Это справедливый мир, который вы заслужили. Заслужил каждый из вас.

– Верните Исэя, – попыталась Кадзуко достучаться до странной незнакомки, но она явно не желала диалога.

– Вернуть осквернителя святыни? – скривилась женщина и презрительно приподняла верхнюю губу, обнажив остро заточенные мелкие зубы. От ее ладоней, из-под длинных пальцев зародились вихри. Сначала маленькие, они стремительно разрослись, после чего, повинуясь еле заметному движению хозяйки, обрушились на Кадзуко. Она очутилась в эпицентре урагана, белого, холодного и едкого. Лед впивался под ногти, хрустел на зубах, иней оседал на ресницах. Огонь сменился жгучим морозом.