– Хорошо, – сказал император. – Лагот, пометь пожалуйста в своих записях, что нужно установить приоритет распределения новых земель для тех, кто владеет языком алайнов и ведёт успешные переговоры со старейшинами племён.

– Мудрое решение, ваше величество, – согласился Лагот, который всегда так поступал, когда собирался возразить императору, – но не вызовет ли это недовольство у тех, кто рассчитывал на эти земли ещё со времён войны? Ваши военачальники сидят без работы уже два года и до сих пор политика мирного урегулирования не пользуется у них популярностью. Не стоит ли подойти к этому вопросу более деликатно?

– Лагот прав, – поддержал шута господин Ридвард, – недовольство мирной политикой растёт, военная элита праздно проводит время и только обсуждает, как они завоюют восток острова Рикко, когда перемирие закончится! Ваша армия готова к бою в любой момент, в полном соответствии с древним кодексом чести служения императору. Такая сила во время перемирия может таить в себе опасность!

– На что вы намекаете? – картинно удивился Арвин.

– Простите, я неправильно выразился, – исправился Ридвард и слегка нахмурился. – Вам как государю, нашему священному символу и благодетелю, ничто не угрожает и угрожать не может! Но вы также знаете, что военное сословие пользуется особыми привилегиями и тесно вплетено в систему императорской власти. Спровоцировать для них новый конфликт, который поставил бы под удар все наши усилия по перемирию, не составит особого труда! Хотя я против такого развития событий…

Император откинулся в кресле и сложил руки у подбородка. Лагот знал, что Арвин терпеть не мог, когда ему напоминали об особом положении военного сословия, установившимся ещё со времён Ногао и Грейга. Тогда, на заре государства это был по сути дуумвират. Ногао после победоносного похода на восток провозгласил себя императором, но контроль над завоёванными земля могла удержать только армия и поэтому фактически новую страну контролировал Грейг. Как это у них получилось и что за договор был между ними, история умалчивала. Тем не менее, никто не пытался убить другого, а чуть позже законодательно было закреплено два основополагающих условия, на которых должна была стоять Валонская империя. Первое касалось императора. Он объявлялся священной, неприкосновенной фигурой, обладающей правом собственности всех имеющихся в государстве, а также возможно в будущем приобретённых земель. Он мог жаловать земли вассалам, отнимать их обратно и даже дарить их в «вечное» семейное пользование. Однако, в полном смысле управлять страной он не мог, так как второе условие уже касалось Грейгов. Они не имели собственности, однако владели исключительным правом на управление страной. Грейги полностью регулировали её жизнь, занимались сбором податей, судами, выпускали местные указы за пределами столицы и решали на что перераспределить собранные деньги. В столицу отправлялась только треть вырученных средств и их использование зависело уже от императора либо императорского совета. Общие для империи законы были сформированы традицией очень давно, но если что-то подвергалось изменению, документ должны были подписать оба представителя правящих семей. В короткие периоды, когда власть переходила от отца к сыну или от брата к брату, контроль над государством возлагался либо на императора, либо на старшего из Грейгов. За все эти годы случалось всякое: императорами становились безумцы, Грейги развязывали войны друг против друга, но Валония всегда выходила из этих трудностей во многом благодаря такой сложной политической системе. И поделать с этим ничего было нельзя, также как и с придворным звездочётом, которого Арвин недолюбливал. Всё в этом зале на каждом собрании напоминало ему, что он для империи лишь великий и священный символ народа Валонии, а не настоящий самовластный император, каким, например, был илианский Эдмар. И даже созданный кабинет министров при императоре занимался большей частью сбором статистических данных, чем реально вмешивался в дела самостоятельных Грейгов.