Когда на «Титаник» стали спускать трубы, один из рабочих, Джорджи, заметил, что трос, держащий трубу, лопается и крикнул, предупредив людей. Стали спускать быстрее и, уже почти установив, трос, лопнув, набекренил трубу так, что креплением ее занимались весь день. Капитан Смит отметил опасность в плохом креплении и поправил мощность тросов на последующие 3 трубы. Когда взялись вставлять вторую, это было 12 июля 1911 года, она легла не так, как следовало, и полностью переделая, они потратили на это весь день. Третья труба заняла небольшое количество времени, и вставили ее за полдня, последняя выхлопная или вентиляционная, вставилась проще, так как выхлопных труб не было, и работа с их креплением значительно уменьшилась.

Наравне с установкой выхлопных деталей, другие рабочие делали обшивку пола, стен и крепили прочие необходимости в III классе, такие как койки, зеркала, светильники, паласы, двери и множество других вещей. В I классе было завезено больше искусного дерева, и этой работой занимались отдельные мастера, во II классе было тоже, но в сокращении мастерства. На это время Брюс Исмей, Томас и капитан находились на борту корабля, высматривая нижние палубы, III класс, IIи I. Остановившись около парадной лестницы, они молча смотрели на нее, так как самым красивым и привлекательным местом была именно она. Многие из мастеров останавливались, высматривая статую, вырезки и проходили, удивляясь такому таланту. После рабочей смены, она заканчивалась в 6 часов, люди стали расходиться по домам, но некоторые люди оставались там, чтобы закончить начатые каюты. Уильяму требовалось тоже немного заработка, да, он имел огромные суммы, но, получая зарплату с «Титаника» и работая там, он смог видеть ход событий, сколько еще до конца стройки.

Джессика находилась множество дней либо дома, либо в пекарне, несмотря на ссору отца, постепенно приезжала в гости к матери, чтобы обсудить что-то наедине, пока Уильяма дома нет.

В один такой день, это случилось 3 сентября 1911 года, Молли находилась дома, внезапно к ней постучала Джесси и просила скорее впустить. Когда она открыла, девушка вбежала и в слезах упала к ногам матери. Волосы ее были мокры и одежда немного сырой, заметив это, матерь посмотрела на улицу и, не обнаружив дождя, спросила:

– Джесси, что с тобою? Ты упала в воду? Почему ты мокрая?

– Я, я тронулась со старта, я начала новую жизнь, я пошла по пути, – сказала восторженно Джесси и продолжила плакать.

Не успев что-то ответить, Молли увидела быстро идущего Уильяма, он зашел в дом и, толкнув девушку, сказал довольно громче:

– Это что такое было на берегу? Это что за белые одежды? Весь порт считает меня глупостью из-за тебя! Я говорил уже не появляться на мои глаза! Выйди из дома и не приходи сюда!

– Уильям, спокойно, – вступилась Молли, прижав дочь к себе, – это наша дочь, нужно иметь умеренность в крике и грубости…

– Умеренность? – спросил Уильям. – Какая умеренность в этом бестолковом религиозном поведении? Она на уши поставила весь Белфаст! И кого гнобят? Меня! Я виноват, я внял ей это учение…

– Это не учение, это вера! – крикнула Джессика и, встав, выбежала из дома.

– Можно было отнестись понежнее, – сказала Молли и вышла из дома, закрыв дверь.

– К черту эти религии! – крикнул Уильям и бросил вазу с цветами на пол.

О раздоре в семье первым узнал Мэл, он пришел к Джесси и Молли в надежде побыть с ними, чтобы больше узнать о их горе, но, побыв с ними совсем немного, он отправился к своему брату, который на то время сидел дома и, растопив камин, смотрел в окно.