Мы не могли спустить шлюпку – слишком много шума, да и в любом случае ее наверняка заметят.

Там была длинная деревянная лестница и большой деревянный мусоропровод; они должны были плавать. Поэтому мы немедленно приступили к запуску нашего шаткого плотика. Тот факт, что до берега оставалось добрых три мили и что вода кишела акулами, не входил в наши расчеты. Мы уже спустили трап за борт, когда судьба и наша удача вмешались в нашу жизнь в виде бриза.

На палубе быстро раздавались приказы: «Свистать всех наверх. Взять брашпиль. Тянуть не торопясь. Поднять паруса». Затем под лязг-лязг-лязг лебедки над старой доброй лачугой раздались слова: «Идем домой». Удивительно, что мы не разбудили некоторых матросов, особенно когда дело дошло до очереди «долгого прощания с очаровательными дочерями Австралии». Однако вскоре все было кончено, и уже через час «старичок» тронулся, когда первый порыв ветра задул в парус.

Меньше, чем через месяц при необычайно хорошем направлении восточных ветров мы оказались в двух днях пути от мыса Горн. Затем с запада налетел ветер, и все превратилось в ужас.

Целых четырнадцать дней мы пытались преодолеть эти несколько миль галс за галсом. Как и Вандердекен в старину, казалось, мы никогда не доберемся до Столовой бухты, пока наконец в отчаянии мы не потянулись на юг и не успокоился ветер, который носил нас по кругу.

Уже почти у самого мыса я впервые увидел огромного морского черта.

За последние два дня мы снизили скорость, и я уже поднялся, освобождая фок-бом-брамсель, когда заметил эту рыбу, лежащую, по-видимому, спящей на поверхности воды. Даже на такой высоте она выглядела чудовищно. Я мог легко оценить ее размер, сравнив его с реем, который был прямо подо мной и составлял ровно 90 футов от кончика до кончика. Я мог видеть, что рыба была немного меньше, возможно, на 10 футов. Мы были почти над ней, прежде чем она проснулась; на самом деле, это выглядело так, как будто мы собирались ударить ее. Затем всего лишь пара взмахов этих гигантских крыльев, и она оказалась внизу и скрылась из виду. С тех пор я видел еще двоих, но поменьше.

«Герцог Аберкорн» был настоящим старожилом. Построенный задолго до появления стали и железа, он боролся с такими грозными кораблями, как «Ред Джекет», «Фермопилы» и «Катти Сарк». В те дни он нес на себе больше команды, чем сегодня на палубе крутого трансатлантического лайнера. Девятнадцать узлов, день за днем, надо отдать должное его старым бревнам, но этих головокружительных гонок из Китая больше нет.

Мы обогнули мыс Горн, перешли через тропики и торговые районы, миновали бурные сороковые широты и наконец добрались до Фалмута, а через несколько дней, после восемнадцатимесячного отсутствия, прочно закрепились в Ост-Индском доке.

В Ливерпуле нам пришлось пройти немало испытаний с господами Уильямом Прайсом и компанией, владельцами старого «Холт-Хилла», за то, что мы так долго оставались в Аделаиде. Другие правонарушения, в основном связанные с розыгрышами в иностранных портах, также были в списке под названием «Пожалуйста, объясните». К сожалению, другие народы не ценят любовь англичан к шуткам, особенно когда их устраивает группа мальчиков, чья репутация была слишком хорошо известна.

Именно для того, чтобы найти главаря, нас с Арчером вызвали и устроили хорошую взбучку.

Я всегда думаю, что было хорошо, что экипаж «Холт Хилла» был рассеян среди других линейных кораблей; я думаю, что в результате – не забывая старика Джока, который любил шутки так же, как и любой из нас – мы были просто слишком задорны для нашего собственного благополучия.