– Самое время напасть на Берлин, отец,– перебил Никона Синод.

Укоризненно взглянув на сына, Патриарх продолжил:

– Мне удалось узнать, что проклятый чужеимец в некоторых вещах говорил правду. На севере есть сильное государство немцев, и, судя по всему, они идут войной в нашу сторону. С одной стороны, Русы одной крови с нами, но Берлинцы – безбожники, не признающие нашего Господа. С другой стороны,– и это информация достоверная,– немцы – христиане, хотя и лютеранского толка. Кто нам ближе – Брат по крови или брат во Христе?

Никон устало откинулся на подушку. Молчание нарушил император Тихон: будучи всего на год старше Синода, он отличался редкостной логикой.

– Отец наш Никон, я думаю – нам ближе тот, кто может победить в этой войне.

Губы Патриарха тронула слабая улыбка: из рассудительного Тихона и вспыльчивого Синода получился бы хороший правитель, возжелай Господь соединить их характеры в одном человеке.

– Нам никто из них не ближе,– возразил Синод,– одни – безбожники, вторые – люди чужой крови. Надо напасть на Берлин и прибрать его к рукам, а потом,– он сделал паузу, ловя реакцию отца,– выступить против немцев, чтобы никогда не ступала их нога на землю русскую.

– Брат мой, Синод,– император встал и прошелся по комнате,– не лучше ли нам их оставить пока в покое, пусть воюют друг с другом. А мы потом обрушимся на победителя и приберем всё к рукам.

Никон открыл глаза: он услышал то, ради чего пригласил племянника и сына.

– Мы подождем, если Берлин не падет под ударом немцев, заключим соглашение с немцами. Макс Са для нас опаснее чуждых по крови. Если Берлин падет – тогда мы придем на выручку Русам и будем спасителями для них. Это приведет безбожников к нам, к нашему Господу и посрамит проклятого чужеимца. А сейчас оставьте меня, я очень устал. Данк, проводи моих детей и дай мне воды,– Никон смежил глаза, давая понять, что разговор окончен.

Прислушиваясь к шагам в коридоре, он пожалел, что Синод не отличается благоразумием Тихона. Именно рассудительность и выдержка потребуется " христоверам" в этом странном противостоянии, что началось с появлением Максима Серова.

Берта, лазутчика немцев, убили тихо и без шума. Ночью его труп следовало притопить в болотах. Зира и Акрам были посажены в подвал с надежной охраной. Гуран отбыл с двумя всадниками в Берлин, чтобы вернуться с подмогой. С собой они по моему совету взяли запасных лошадей: до полнолуния оставалось примерно девять дней, за это время следовало сделать многое. Я хотел избежать долгой и кровопролитной войны с немцами. Для этого следовало ошеломить противника, вселить в него неуверенность, создать иллюзии своего невероятного могущества и силы. Этого можно добиться, уничтожив отборный отряд Ганса и послав выжившего пленного к Дитриху. Любой монарх должен задуматься о целесообразности дальнейшей войны, если твой лучший отряд перемалывают в щепки.

Шрам, новоявленный командир воинов Мехика, а также Богдан, Баск и Борд сопровождали меня повсюду. Первым делом я оценил вместимость пространства сразу за стеной с нашей стороны. Со слов Берта, в отряде Ганса было около трехсот человек. Чтобы уничтожить их всех, мне надо дать им возможность пройти за стену и запереть их внутри города, лишив возможности бегства. Но площадь за стеной до первых домов не могла вместить такое количество людей: мешали три частных дома и одна небольшая казарма.

– Шрам, собери свободных воинов и простых людей, надо разобрать всё эти дома.– Шрам не стал задавать вопросов, вместо него это сделал Борд.

– Макс Са, зачем их разбирать?