Даже очевидная теперь мысль – в табаке что-то было – не могла толком увязаться в его голове или выстроиться в складное соображение. Вместо этого она судорожно билась по стенкам сознания, вызывая еще большую тревожность, которая все нарастала и нарастала, как дикий зверь после десятка лет заточения. Жар охватил шею и руки, волосы на затылке слипались, а в глазах отражались неистовые огоньки светодиодов, безумным ритмом кружащие вокруг.

– Братан, где туалет? – Родион поймал за локоть проходящего мимо парня.

– Там, там, – не переставая прыгать в такт музыке, он указал куда-то сквозь толпу и снисходительно похлопал Родиона по спине.

Родион метнулся в указанном направлении. Незнакомые лица встречались с его взглядом и исчезали вновь. Черные тени мелькали на пути, в центре толпы пробраться было еще труднее, чем на периферии. Родион стал оглядываться вокруг.

Вдруг маленькая рыжая девушка выскочила откуда-то из гущи рук, толкнула Родиона, заглянула ему в глаза и улыбнулась. Он ответил ей безумным взглядом и отскочил, едва ли не вскрикнув от ужаса – Ева.

Дрожь в пальцах было невозможно унять. Она взглянула на него с милой, искренней и свойственной ей кротостью, без труда читаемой в озере больших глаз. Однако за одно мгновение кротость сменилась презрением. Взгляд ее приобрел настолько неестественный окрас, что это, казалось, была уже не Ева, а кто-то совсем другой, какой-то безумный бес. Родион зажмурил глаза и открыл вновь. Девушка уже давно пронеслась мимо него, он оглянулся – неподалеку в большой компании действительно танцевала невысокая рыжая девушка, однако лицо ее было совсем непохоже на лицо Евы.

«Откуда я вообще знаю, как выглядела Ева? – в голове роились несвязные вопросы. – Откуда она здесь? Я помню – Ева – она всегда была с нами, Ева, Ева!» – он припомнил это имя, и уже не мог отпустить его, без умолку проговаривал про себя и боялся забыть вновь.

До заветной двери оставалось совсем немного – одно лицо в толпе вновь показалось знакомым. Щуплый белокурый юноша почудился Арием. Он едва не сбил Родиона с ног, пытался извиниться, что-то бормотал, однако Родион взглянул ему в лицо и быстро пролетел вперед, сознавая, что начинается бред. У самой двери туалета стояла черноволосая девушка с ярким темным макияжем и громко о чем-то смеялась. Родион трясущимися руками пытался закрыть уши – ему вдруг слышался смех Агнии, который звонко льется и блестит сквозь резкую музыку. Он побоялся даже взглянуть на незнакомку. Ноги подкашивались, а глаза смыкались – хотелось спать.

Родион быстро захлопнул за собой дверь, щелкнул щеколдой и подлетел к раковине. В лицо ударили капли ледяной воды – он судорожно умывался. Все вокруг металось, сжималось и плыло, и Родион не мог оторвать руки от холодной воды, все ждал, когда наконец закончится это безумие в голове. И казалось, что круговорот неостановим, что это будет продолжаться бесконечно, пока он сам не сойдет с ума.

Кто-то стучал в дверь. Родион поднял голову и взглянул в зеркало: плитка позади расплывалась и скручивалась. Промокшие волосы липли к лицу, глаза ошарашенно метались, а нижняя губа разрезалась прокусанной в бреду кровоточащей раной. Тошнота подкрадывалась к горлу. Родион глядел в собственные глаза, пытаясь отыскать в них след сознания, однако ничего, кроме страха, не находил в себе. Глядел в зеркало и видел, как мутнеет взгляд, как начинает расплываться не только плитка на стене, но и его собственное лицо – оно искривлялось, линии щек меняли свои изгибы, выпрямлялись, кольца волос стекали вниз по плечам, губы расплывались в тонкой улыбке, а по углам их появлялись круглые ямочки, которых у Родиона никогда в жизни не было. Это было не его лицо. Совсем не его лицо.