– Федор, скажи, Дион больше не вернется к нам?

Голос Евы звучал по-особенному резко и срывался от обиды – всхлипывающие нотки прорывали всегда спокойный лад, а глаза наполнялись слезами. В это мгновение Федору стало жалко ее даже больше, чем себя. Было невыносимо смотреть на нее – всегда добрую, мягкую и теплую – с покрасневшими глазами и жалостливо опущенными вниз уголками губ. Лишь Ева разделяла то замешательство, от которого обоим им было стыдно, однако от которого никак не получалось избавиться. Они слишком понимали судьбу Диона, чтобы позволить ему попрощаться с жизнью, едва познав ее красоту.

– Большая ошибка энто, – начал быстро лепетать ей Федор, стараясь перекричать пения вокруг. – Не может быть, чтобы избрали его. Должны были избрать кого-нибудь, токмо не его… и не тебя, и не Агнию, и даже не Ария. Не могли они просто так взять и избра-ать его!

Федор не мог объяснить себе это расстройство. Он никогда не оставлял уверенности в том, что невозможно такое обстоятельство, чтобы кто-то посмел разлучить их маленький кружок. Ему казалось, словно все вокруг сознают и должны сознавать, что просто нельзя разлучать их.

С одной стороны, здесь обязана присутствовать радость за брата, ведь это такая честь – быть избранным в день искупления! Однако внутренний бес не переставал шептать о том, что все это ошибка и всего этого не должно случиться. И как Дион сам этого не понимает? В один миг все танцы, обряды, песни, все вокруг перестало иметь всякий смысл и всякую радость – счастливые улыбки стали казаться насмешливыми, злыми, сверкающие глаза и лица стали гореть жутким пламенем, и все вокруг кричало: «Это не то, так не должно быть, теперь ты один, один!» И все вокруг смеялось, кружилось в страстной круговерти и не останавливалось ни на мгновение: «Теперь ты один, один!» Федор ужасно не хотел остаться в одиночестве, и главный страх – потеря брата – предстал перед ним в личине огромного чудовища, необратимого назначения, против которого он, маленькая частица, не может сделать ничего. Жизнь без Диона не представлялась совсем, и паника вмиг охватила Федора, словно бы кто-то пытался отобрать у него не просто самое ценное, но часть его самого, пытался вырвать с корнями часть его собственной души. Дион всегда был рядом, он всегда был большим, чем все остальные, и всегда, сам того не замечая, подталкивал Федора на борьбу с внутренним демоном, который одолевает его всю жизнь, а теперь… Что теперь? Дион уйдет? Нет, определенно нет, надо бежать, бежать…

– Дион, Дион! – Федор выцепил его из хоровода и незаметно отвел в сторону, пока остальные увлеклись танцами с личиной. Глаза Диона светились радостными васильками. – Дион, бежать надо. Не так все энто. Не мог стать избранным ты… Ошибка энто, надо бежать нам.

– Не мог я стать избранным? – повторил Дион, растягивая каждое слово.

– Не о том, не о том я, – быстро подбирал слова Федор, – все, все неправильно. С рассветом ведь уйдешь ты, нельзя, чтобы ушел ты. Разве не видишь ты энтого? Куда поведут избранных? Все не так должно быть, тут какая-то тайна. Плохая тайна. Надо бежать, бежать!

– И что ты предлагаешь? – Дион едва заметно нахмурил брови. Его вполне устраивала роль избранного. – Куда нам бежать?

– В лес, – Федор не замечал его недовольства. – Проберемся чрез дыру в заборе у колодца, а там вперед, и выйдем куда-нибудь. Надо бежать, прошу тебя, иначе будет плохое, точно будет плохое.

Будучи в полной уверенности в том, что Дион поддержит эту авантюру, Федор схватил ладонь брата и потянул за собой. Однако Дион резко вырвался: