Не люблю помпезность.

Обилие золота, блеск драгоценностей, украшавших лепнину, сияние светильников, многократно отражавшихся в зеркалах и натертом паркете, — все раздражало. Сияние усиливалось и белым узорным атласом, покрывавшим стены там, где их не закрывали портреты, главным из которых был сам Артан Седьмой, изображенный во весь рост.

На портрете ему было лет восемнадцать. Бледное лицо с тонкими чертами еще не утратило юношескую чистоту, презрительной складки в уголке губ еще не было и в помине, а светлые волосы ярко сияли, словно посыпанные алмазной крошкой. Но после восхитительных живых картин Орияр-Дерта, в которых жило солнце, простор и ветер, никакие помпезные портреты в резных позолоченных рамах, инкрустированных драгоценностями, не могли удивить.

Впрочем, может быть, я иначе реагировала бы на королевское блистательное великолепие, если бы час назад не купалась в тридцати килограммах золотых монет. А так и бровью не повела.

— Такое впечатление, что вы не первый раз в моих покоях, леди Тиррина, — послышался из-за спины вкрадчивый голос Артана Седьмого.

Стремительно развернувшись, мы с дворецким поклонились развалившемуся в кресле королю.

— Простите, сир, но я тут первый раз.

И, надеюсь, последний.

— Либо вы равнодушны к сокровищам. — Король поднялся из кресла и подошел ближе. — Но здесь лишь ничтожная доля моей коллекции. Может быть, у меня еще есть шанс удивить вас красотой моего дворца?

Следующее предложение будет посетить его спальню, чтобы полюбоваться на какую-нибудь вазу. Нет уж.

— Мой король, истинное сокровище страны — это милосердное сердце ее государя, — отвесила я жирный комплимент и присела в поклоне еще ниже. Только бы не упасть с непривычки.

— Гхм, — подавился монарх. — Поднимитесь, леди, я хочу видеть ваши глаза.

Я выпрямилась, спокойно встретив взгляд хищных янтарных глаз. Мой сопровождающий остался стоять с согнутой спиной. Король опустил на него мгновенно потяжелевший взгляд.

— Мэйстр Чесс, вы можете идти. Вашему хозяину сообщат, когда леди Тиррина будет готова к церемонии.

Дворецкий выпрямился, плечи его расправились, а в густом голосе не было ни намека на старческое дребезжание.

— Да простит меня мой король, но вам, вероятно, не сообщили, что я являюсь старшим духовным родственником леди. По семейной иерархии я ее духовный дедушка.

— Хороший ход, — усмехнулся белобрысый венценосец. — Но если вы провернули это перед визитом сюда, его можно и оспорить...

— Нет, сир, мое покровительство было предложено и благосклонно принято в первый же день появления в Орияр-Дерт мэйс Тамары под именем Тайры Вирт. Две недели прошло, духовные связи окрепли и признаны силами мира Айэры.

Я прикусила язык, чтобы не испортить игру старикана. Никаких особых связей, тем более окрепших, я не ощущала. Но может быть, магам виднее, потому что король прищурился, отстраненно и в то же время пронзительно оглядел наши фигуры и поубавил пыл.

— То есть вы отказываетесь уйти миром, магистр Энхем? — спросил Артан Седьмой, и его ноздри затрепетали от сдержанного гнева.

— Осмелюсь напомнить, сир: незамужняя девушка не может остаться наедине с посторонним мужчиной без сопровождения ее родственника-мужчины.

— Но я уже не посторонний мужчина, даже если забыть, что я — король. Моим указом с сегодняшнего дня и до достижения леди Тирриной Барренс двадцати одного года или ее замужества я — ее опекун. — И венценосец жестом фокусника вынул из рукава свернутую в трубочку бумагу, перевязанную лентой с печатями.

Боже! Еще один опекун, еще хуже прежнего! За что это мне? Вот и думай, что страшнее — выйти замуж за некроманта, или не выйти и оказаться во власти царственного тирана.