Ухмыляюсь, меня смешит его наглость и тупость.

– Ах, ты!

Он идет на меня боровом, но я с легкостью отталкиваю его тушу. Он вновь проливает на себя ещё больше пива. До него видимо до сих пор не доходит, что я не просто человек. Я меньше его в два раза, но смог оттолкнуть. Да я ещё в худи с принтом волка, и как бы можно было бы уже начинать догадываться, но видимо нет.

Он пытается снова схватить меня, но я опять легко увертываюсь, отступаю за клен, и вместо меня он ловит тонкий ствол невысокого молодого деревца.

– Ганс, хватай его с той стороны, сейчас надерем этому щенку задницу, – велит он своему другу, и они уже вдвоем напирают на меня.

– Отличная идея, Отто, – поддакивает второй, обходя дерево.

Плевать на гюфеликс-мондциклус, не допущу унижать себя. Я обвожу их зловещим взглядом, и чувствую, как мои глаза превращаются в волчьи. Это надо видеть, как в тот момент преображаются лица пьяных немцев. У Ганса отвисает челюсть, а у Отто выкатываются глаза из орбит. Неподдельный ужас отражается на их лицах, и они в миг трезвеют.

– Он… он оборотень! – Тычет в меня пальцем Ганс.

И они оба разворачиваются и опрометью несутся обратно в отель, по пути сбивая хрупкие стулья и сворачивая столики на открытой террасе. Громко ржу им в след.

– А как же моя задница? – кричу им вдогонку, – эй, старые пни, чего-то испугались?

Но они даже не оборачиваются, «со скоростью света» пересекают террасу и исчезают за дверями отеля.

– Обязательно нужно было выпендриваться, Кёлер?

Она всегда называет меня по фамилии, с тех пор, как мы поссорились. А если я её называю Артнер, то обижается. Хотя по мне, так очень красивая фамилия.

Оборачиваюсь, Сабина стоит на той стороне дороги, на тротуаре, за белой линией. Автобус уже ушел, и она одна.

– Привет, – говорю ей. – Иди сюда.

– Ещё чего? – фыркает она.

Демонстративно отворачивается и идет к повороту на Гассе.

– Ну, Сабина, – прошу я. – Я же не могу сейчас пересечь линию, сама знаешь.

– Вот и хорошо, – радуется она.

– А я бы помог сумку донести…

– Сама справлюсь, – отрезает она, поправляя на плече лямку от объемной сумки.

Я иду за ней, но между нам дорога. Пинаю опавшие пожелтевшие кленовые листья.

– Тебе так нравится издеваться надо мной? – грустно произношу я.

– Нет. С чего ты это взял? – надменно отвечает она.

– Вижу, – вздыхаю я.

– Тебе кажется, – фыркает она.

Пожимаю плечами. Когда мы расстались, я сначала очень обрадовался – я устал от неё, а она от меня, и вот появился повод больше не быть вместе. Но я всё равно наговорил ей кучу гадостей, потому что инициатором разрыва была она, что очень сильно дало по моему самолюбию. Ну, подумаешь я заигрывал ещё и с другими, не считаю, что это повод для разрыва. Через пару недель я начал скучать по ней. И мне очень хотелось, чтобы всё стало как раньше, чтобы она любила меня и восторгалась мной. Я стал извинятся за свои слова, просил вернуться, а она мне сказала, что я абьюзер, и что ей лучше без меня. Тогда я снова наговорил ей гадостей. Подтвердил, так сказать, свое абьюзерство.

Она доходит до перекрестка и пересекает по прямой дорогу на Гассе, я останавливаюсь около белой линии, смотрю ей вслед.

– Сабина, подойди ко мне или я сам подойду к тебе, – с угрозой в голосе произношу я.

Она оборачивается и удивленно на меня смотрит.

– Тебе нельзя, – отрезает она.

Озираюсь по сторонам – вроде пустые все улицы, и пересекаю белую линию, иду к ней. Она испуганно ахает.

– Кёлер, ты с ума сошел? – кричит она. – Сегодня же гюфеликс-мондциклус!

– Ну и что? – Равнодушно пожимаю плечами.

– Только посмей прикоснуться ко мне, – угрожающим тоном говорит она.