– Это потому, что они у нас едины в двух ипостасях! – буркнул угрюмо Стас.

Варвара обреталась в Португалии второй год, и после каждого телефонного разговора с ней мама Зита обрушивалась на сына: «Нет бы сам куда подался за длинным долларом! Так он сидит, пузо волосатое чешет»!

– Какой-то кубинский вариант жизни, – взбодрил Стаса Ксар ударом локтя в бок. – Это там женщины – кормилицы. Рождается дочь – в семье праздник! Подрастёт, в порт пойдёт, принесёт в клювике…

– Хочешь сказать, что Варька… – покосился на него Стас мрачно и подозрительно.

– Да нет! – спохватился Ксар. – Я это к тому, что бабе заработать легче стало, чем мужику. Они хоть в прислуги пойти могут к богатеньким буратинам, в няньки, в гувернантки, а мы? Только на стройку! Люмпенами!

– А я думаю – да, – не Ксару – своим мыслям ответил Стас. – Уверен, что да.

– Что – да?!

– Спит моя Варька с каким-нибудь португезом! Не с хозяином – хозяйка б её на счёт два выкинула на родину. Но с кем-то она там трахается!

– Ты тоже с кем-то трахаешься. – как мог беспечно напомнил Ксар. – Это не измена, это физиология. Потребности плоти. А они у всех одинаковы, и у нас, и у них, так что давай без дискриминации! Думай лучше, как нам разбогатеть! Станешь богатым, Варька к тебе тут же примчится!

– А к тебе – Лера? – саркастически ухмыльнулся Стас.

– Лера – нет. Никогда.

Так он говорил – и себе, и Стасу, чтобы не обольщаться надеждами. Потому что все эти годы – ждал. Ждал, что Лера позвонит и скажет: «Я еду». Или, подходя к дому, он увидит свет в своих окнах, и Лерин силуэт на фоне света… Однажды Ксар проснулся от ощущения Леры рядом. Потянулся обнять её, зашарил по простыне и, откинувшись на спину, застонал: «Это наваждение! Или – знак?! Я что, должен мечтать поскорей стать старым?!».

Старым быть не хотелось. Хотелось заработать большие деньги и помочь семье. Семьям. И маме Лиле, и маме Зите, и Савеловым. После раздела и последующего затем развала Черноморского флота Павел Анатольевич оказался выброшенным за борт. Выплата пенсий – как и жалований – задерживалась на неопределённые времена, Лера и мама Люда распродали всё, что имело хоть какую-то ценность, а когда продавать стало нечего, Лера нашла место поварихи в частном кафе. Всё-таки был капраз Савелов провидцем! В театре тоже месяцами не выдавали зарплату, и коллектив тихо, безнадёжно роптал. Ходили слухи – скорей всего, достоверные – что руководство прокручивает зарплаты сотрудников через банк, чтоб наварить проценты и положить их в свой карман, но доказать что-либо рядовые сотрудники не могли. Руководство и бухгалтерия и впрямь не выглядели измученными безденежьем. В театральном буфете, в обществе представительных мужчин, отцы и матери коллектива что ни день обсуждали какие-то совсем уж свои дела.

После одного из посещений буфета – помрежу Кораблину срочно потребовался режиссёр – Ксар в буйной ярости ворвался в помещение звукоцеха.

– Есть у нас профсоюз или как? – жарко вопросил он. – Они там опять что-то затевают! Я вошёл – аж брызнули друг от друга!

– Есть у нас профсоюз, – поглядел на него Антон как на дитя неразумное. – Купленный-проданый. И что?

– Так давайте лидеров поменяем! Уж это мы можем! А дальше выясним официально, что они там мутят, наши радетели! Народ мы или кто?

– Мы – никто, – снисходительно растолковал Антон. – Никто тебя не поддержит.

– Даже ты?

– Даже я. Я ещё хочу здесь работать.

– Бесплатно?!

– Рано или поздно заплатят, никуда не денутся. Мы все-таки не частная лавочка.