– Всё нормально, – успокоила Лера. – Меня Оксанка отмазала. А насчёт сегодня…

Она призадумалась, что-то придумала и улыбнулась – всем ртом до ушей, всей глубиной глаз. – Да, Ксар! Но я не смогу заехать домой. Мне придётся быть в том же платье!

– Оно чрезвычайно тебе к лицу! – заверил Ксар и благодарно и счастливо. И поцеловал Лере руку.

– Это ж надо, какой у тебя кавалер! – услышал он в спину себе. – У тебя второго такого нет на примете, чтобы ручки целовал, а не кулаком в глаз?

Позади Ксара все засмеялись, а громче и веселее всех – Лера.

Всё-таки Леру кто-то сдал. Не по злому умыслу – по простоте душевной. Папа Савелов, заподозрив неладное, решил перекусить в пельменной не в смену дочери и получить разведданные.

И он их добыл, и не путём лобовой атаки, как можно было предположить, исходя из его мафиозной внешности, а окольным хитрым путём. Обратился к девушке за кассой с невинным вопросом про девчонку – высокую такую, тёмненькую, носатую. Знакомый один по ней чахнет-сохнет, а как ни зайдёт, её нет! Может, уволилась?

И узнал, что по Лере чахнуть-сохнуть поздно. Поезд ушёл! Есть у Леры парень, в театре работает. И такая у них с Лерой любовь, что хоть спектакль по ней ставь, хоть роман пиши!

Павел Анатольевич понял, что надо действовать. Первым делом он позвонил маленькой подлой лгунье Оксане и запретил ей встречаться с Лерой. Чтоб не приходила, не звонила, и на улице никогда с Лерой не пересекалась! Как поняла?!

– Я поняла, что вы ничего не понимаете! – храбро ответствовала Оксана. Она Павлу Анатольевичу Савелову не подчинялась и ничуть его не боялась. – Вы как из позапрошлого века выскочили!

Будь Оксана парнем, Савелов дал бы ей в морду, но руку на женщин он никогда не поднимал.

Нахамив ему, Оксана тут же испугалась за Леру и поспешила предупредить: «Мне твой папик звонил! Он всё знает! Он вас ищет, а он такой, что найдёт!».

Савелов и впрямь не стал дожидаться возвращения блудной дочери, он решил ковать железо, пока горячо, и поехал в театр.

Кораблина на работе не оказалось, он ожидался только к вечернему спектаклю, а так долго носить в себе ярость Павел Анатольевич был физически не способен – у него сильно чесались кулаки. Савелов вытребовал у дежурного, отставного кавторанга, адрес соблазнителя и помчался на проспект Острякова.

– Соберись, детка! – сказал Ксар помертвевшей Лере, когда в дверь зазвонили непрерывным звонком. – По наши души!

– Не открывай! – взмолилась Лера, но Ксар успокаивающе погладил её по волосам. – Поздно. Уж лучше сразу выпить чашу сию.

– Он убьёт тебя!

– Не убьёт.

– Ксар!!

– Он может только наорать на меня. Или подраться. Но если он здравомыслящий человек…

С этими словами Ксаверий распахнул дверь и получил сильнейший удар в челюсть. Удар сбил его с ног. Вслед за тем здравомыслящий человек ворвался в квартиру и сходу сцапал Леру за волосы. Лера пискнула, а успевший очухаться Ксаверий оценил – теперь уже не визуально, а шкурно – насколько не равны силы. И выкрикнул грозно: «Прекратите! Вы ворвались на мою неприкосновенную территорию, да ещё и распускаете руки?!..».

Он напрыгнул на шкафоподобного Савелова, попытался встрять между ним и Лерой и завопил громче – так, чтобы услышали соседи: «Может, вы ещё раз меня ударите?! Вперёд! Если вам не дорога честь! Ни своя, ни вашей дочери! Бейте! Она моя жена, чтоб вы знали! Она теперь здесь живёт!».

Павел Анатольевич Савелов не привык, чтобы ему прекословили. Да ещё в столь вызывающей форме.

– Территория?! – прорычал он, смахивая Ксаверия с пути к двери. – Сейчас мы на нейтральной территории разберёмся!