Эмир взял меня за руку, поцеловал костяшки пальцев и притянул за талию к себе, чтобы следом прикоснуться к губам. От него пахло мятной жвачкой и гелем для укладки, а еще свежестью моря и терпким древесным парфюмом.

- Как ты, джаным? (милая, дорогая - прим. Автора)

- Отлично. Куда сегодня пойдем?

Эмир взглядом оценил мое платье и улыбнулся.

Тут стоит сделать ремарку - я ни разу не приходила на свидание к турку в юбке. Капри, брюки, кюлот, даже комбез из легкого трикотажа, но только не платье.

Это может показаться глупым, но нам ли не знать, сколько юбок на свиданиях в итоге оставили девчонок без трусов! Спать с Эмиром в мои планы не входило, но он жуть как мне нравился, поэтому я бдила оборону как могла.

До сегодняшнего вечера.

- Увидишь, - ответил турок и крепче сжал мою ладонь.

Если он поведет меня прямиком в отель, я мгновенно в нем разочаруюсь - пронеслось в голове, но Эмир остановил такси, и мы приехали в ресторан, в котором провели нашу первую встречу.

Даже сели за тот же столик на углу, только на этот раз он был украшен живыми цветами и бумажными гирляндами, а над головой раскачивались разноцветные фонарики, в которых горели свечи.

- Что это? - спросила я по-английски и Эмир улыбнулся.

- Сюрприз для тебя, джаным.

Подошел официант с тележкой и еще трое турков в национальных костюмах. У одного в руках была гитара, у двух других какая-то свирель и колокольчики.

Музыканты начали наигрывать нежную восточную мелодию, а официант, снял с подноса крышку, запалил огонь и прямо на наших глазах стал готовить кебаб. При этом он пел чистым, красивым баритоном, а я улыбалась, пораженная до глубины души.

Никто и никогда не делал для меня ничего подобного. Этот ужин, украшенная к нашему приходу веранда, песни и свежее сочное мясо - я вдруг поняла, что Эмир и без моих объяснений все знал и сейчас красиво прощался со мной.

- Тебе нравится? - спросил турок, когда музыканты ушли, а официант закончил сервировать свое коронное блюдо.

Вместо ответа я кивнула и придвинулась ближе, чтобы поцеловать его.

- Спасибо, это было чудесное представление.

- Я рад, что ты довольна.

Я рад, что ты довольна… - повторила я про себя и прикусила губу. В ответ на эти слова там, внизу, что-то вспыхнуло и томление разлилось по телу, требуя отдаться на милость победителя.

Эмир взял в руки приборы, отрезал кусок и протянул мне. Восхитительный кебаб обжег губы и кончик языка.

- Чок татлы! - выдала я и мой турок рассмеялся.

- Чок леззетли, джаным. Татлы - это когда сладко.

Ужин закончился слишком быстро.

Теплая турецкая ночь укрыла нас прохладой и вино, которым я позволила себя угостить, почему-то добавило грусти в мое настроение.

- Чок гюзельсин, джаным… (Ты очень красивая, дорогая - прим. Автора) - сказал Эмир и поцеловал меня, увлекая за собой.

Незаметно оживленный проспект сменился темным узким переулком с выкрашенной красной краской дверью с большой металлической ручкой- колотушкой в центре, за которой оказался уютный маленький холл семейной гостиницы.

Эмир плотнее перехватил меня за талию, словно боясь, что убегу, и провел по коридору вверх и направо, к грубой деревянной двери. Повернул ключ и отступил, давая мне право выбора.

Я заглянула в номер.

Окна были зашторены и только два ночника у изголовья кровати бросали блики на куполообразный потолок и обшитые песчаником стены. Если бы девчонки сейчас увидели меня, то лопнули от смеха - интерьер комнаты почти полностью повторял антураж дворца времен Сулеймана Великолепного.

Сводчатые потолки, пять окон-бойниц в ряд и поверх деревянной постели, занимавшей все небольшое пространство номера, пестрое покрывало с ворохом подушек.