Прежде чем войти, Яна долго топталась на крыльце, несколько раз собиралась уйти, но оказалась в небольшой очереди. Седой мужчина молча забрал скреплённые степлером бумаги, женщина устроила скандал из-за неправильно назначенного лечения, хотя регистратор убеждала её, что всё верно и лечение не всегда даёт положительный результат. Худенькая девушка вдруг вынырнула из очереди и пулей выскочила из центра. Те немногочисленные, что сидели в коридоре, с безучастными лицами наблюдали за распаляющимся скандалом. Закончилось всё тем, что женщину отправили к другому специалисту, и та, нервно забрав талон, скрылась на лестнице.

Яна несмело подошла к регистратору, которая взирала на неё молча и устало. По-видимому, подобные сцены ей доводится лицезреть сотню раз на дню и они перестали вызывать какие-либо эмоции.

– Ваше направление, – подсказала она.

Яна вздрогнула, смутилась и призналась:

– У меня нет направления.

– Мы принимаем только по направлениям. Обратитесь в поликлинику по месту жительства.

– Нет… Мне не надо на приём. – Она несмело сняла одну лямку рюкзака, вытащила из кармашка выписку и положила на стойку.

Регистратор её развернула, прочитала и подняла вопросительный взгляд.

– Это розыгрыш? – спросила Яна полушёпотом. – Подделка?

– Здесь не ваше имя. Информация о пациентах конфиденциальна.

Яна отвела взгляд, скривила губы, пытаясь сдержать слёзы, и прильнувшая кровь больно обожгла ей лицо. Регистратор вздохнула, положила выписку на стойку и сказала негромко:

– Подлинник. Печати настоящие.

– Значит, это правда?

– Правда.

Яна коротко и неуверенно рассмеялась, на секунду умолкла, ошарашенная, и громко хохоча ушла.

Она бродила без цели, потеряв счёт времени, до позднего вечера. В ветвях деревьев путался измождённый ветер, душный воздух понемногу остывал и, полный сладкого дурмана, стекал в лёгкие. Уличные фонари рассеивали мрак, народ выползал на ночную прогулку, и дома́ бездушно светили клетками окон.

Яна по привычке позвонила на старый номер – абонент не доступен. Перезвонила на тот, с которого Тим звонил в четверг, но ответа не было.

Яна Латина. 23:26. «Прости меня, пожалуйста».

Она сидела до полуночи, будто 00:00 было сакральным числом, неотрывно пялясь в экран телефона. Но Тим так и не прочитал её сообщение.

Яна Латина. 00:02. «Завтра у меня тоже выходной». «Позвони утром».

Яна Латина. 00:06. «Пожалуйста, Тим, только не игнорь меня. Позволь извиниться».

Яна беспомощно закрыла лицо руками: когда это извинение стало панацеей?

Тихонько взвыв, она собралась домой, когда телефон оповестил о новом сообщении. В груди обожгло огнём. А на экране высветилось совсем не то имя.

Сонечка. 00:14. «Ты уже вернулась домой? Или Тимка там…»

Яна прорычала со смесью раздражения и досады, крепко сжала телефон в руке и, вскочив со скамейки, вбежала в подъезд.

Яна спала плохо, просыпалась от собственного скулежа, но не помнила приснившихся кошмаров. Сорочка неприятно облегала вспотевшее тело, волосы спутались, и подушка намокла. Ресницы слиплись от слёз.

Отгоняя прочь гнетущее чувство, Яна с болезненным стоном поднялась на ноги, и, нажав боковую кнопку, посмотрела на экран мобильника. Там по-прежнему высвечивалось непрочитанное сообщение от Сони. От Тима – ничего.

Приняв душ и заварив травяной чай, Яна открыла окно, уселась на подоконник и обняла колени. Небо робко наливалось красками нового дня, ещё горели самые яркие звёзды, и в предрассветной тишине звонко звучала песня соловья. Прохладный воздух пах свежестью и цветами, к нему примешивался аромат скошенной накануне травы. Притихший мир казался невинным и нежным, но Яна знала, как он жесток: забирает у людей всё самое ценное, демонстрируя, что все они – стандартные винтики крошечной части мироздания, которым легко и своевременно найдётся замена. Все они умрут, а он с тем же величественным покоем будет встречать своё слепое солнце.