Его не грызла злость к этим людям, Тим не думал мстить и по-юному легко простил им свои страдания. Он разглядел возможность, которая, как был уверен, облегчит первую из поставленных перед собой задач. Настораживала лёгкость, с которой встал в ряд с теми, о ком внизу ходят легенды.

– Малой, – прервал поток мыслей женский голос, – под тобой кровать не стонет? Иди-ка помоги, – потребовала Салима, – объедки в мусор, посуду в лотки, лотки в телегу.

Поход к пищеблоку напомнил Тиму прогулки к утилизатору. Телега, пустые палубы, чувство, что кругом все вымерли. Сбросив лотки и оставив тележку возле раздатчика, засобирался назад, но Салима придержала за рукав.

– Зачем? – неожиданно спросила она.

– Что зачем? – не понял Тим.

– В гурт залез зачем?

С тоской понял, что ошибся.

– Думаешь, ты кому-то здесь нужен? – продолжила Салима.

– Зачем тогда звали?

– Приз твой поделить, недоумок. И Бар вокруг тебя плясал, думаешь, от желания заполучить в свои ряды героя?

То был холодный душ. Всё сразу встало на свои места. Взгляды на просторах бывшего содружества никак не вязались с привитыми на Вироне понятиями. Даже при всём, сквозь что Тим прошёл за последние годы, мысль о подобном коварстве даже не мелькнула. Перед глазами возникла ухмылка сержанта, сообщившая, что учиться придётся в бою.

«Зачем учить? – задал сам себе вопрос, – в пекло, и дело с концом»

Всё это промчалось в голове, в груди защемило.

– Что это за приз? – решил прояснить до конца.

– Из казны крейсера. Такую сумму назначили первый раз за всё время, что я здесь обитаю. Дело было совсем плохо, вот капитан и расщедрился.

– Сколько там?

– Пять тысяч имперских монет.

– Это много?

– Тебя самого за сколько купили?

– За восемь.

– Вот и подумай. Ты, кретин, серьёзную сумму по рукам пустил. Думаешь, тебе здесь доверять будут?

– Теперь, думаю, нет.

– Понимаешь, почему?

– Понимаю, – сказал Тим севшим голосом, – я ещё могу принять предложение сержанта Баллаверы?

– Оружие получил?

На утвердительный ответ она лишь развела руками.

– Что мне теперь делать?

– Всё тупое, что можно было сделать, ты уже сделал. От дележа твоих денег никто не откажется. Скарт не за тем рискует, всучая тебе оружие, чтобы остаться ни с чем.

– Потом убьёте?

– Нет, – заверила девушка, – приняли, значит приняли. Но конкретно в твоём случае, чтобы стать здесь своим, придётся очень постараться.

Следующие дни разительно отличались от всего, что было на памяти. Ранним утром сержант разбудил Тима. Проснулся не от крика и не от удара ноги в стойку кровати, а от лёгкого шлепка по голени. Приказав одеться и взять оружие, поманил за собой. Скрипнули, закрываясь, двери лифта, нижний технический уровень встретил приглушённым светом пустынного тамбура.

– Сюда, – подтолкнул Скарт к одному из полутёмных проходов.

Уверенно шагая в лабиринте технических и вспомогательных палуб, Скарт привёл Тима в бытовой отсек. Миновав гудящие автоматы прачечной, остановились возле похожего на большой шкаф агрегата. Сержант вытянул руку, на уровне груди вспыхнула голографическая консоль.

– Раздевайся, – приказал он Тиму, касаясь пальцем символов, – туда, – указал на отъехавшую в сторону торцовую стену шкафа.

Едва вошёл, стена вернулась на место. Бока похожей на уменьшенный лифт кабинки на мгновение вспыхнули белым, после чего стенка вновь откатилась в сторону.

– Вываливайся, – приказал сержант, – тряпьё туда, – указал он на снятую Тимом одежду и вытянул руку в сторону прачечной, – в приёмник.

Спустя минуты автопортной заурчал и выплюнул комплект серой повседневной формы пехотинца.

– В размер? – дождавшись, когда Тим, надев штаны и куртку, влез в высокие ботинки, спросил Скарт.