Наверное, стоит устроить небольшую пертурбацию в финансовом отделе и заменить Диану Леонидом Зверевым, а ее отправить в отдел кадров — подальше от меня. Пусть сидит там и подыскивает сотрудниц с более скромной внешностью.

Под дверью маминой спальни виднелась тусклая полоска света, которая исчезла, едва я вернулся. Мама не спала, ждала моего возвращения.

Я почувствовал, что голоден. На столе в кухне лежала записка, подробно описывающая, где и что оставлено для меня в холодильнике. Конечно, приятно. И в то же время, каждый раз, возвращаясь домой, я чувствовал себя маленьким мальчиком. Благодаря маме, в душе я, скорее всего, таким и был. Пытался бороться, барахтался, карабкался, желая стать самостоятельным мужиком, но каждый раз слыша умилительный голос мамы: «Ванечка, я тебе сварила твою любимую кашку!», понимал всю безысходность своего положения.

***

Я очень люблю своих родителей и уверена, что и они меня любят. Я у них единственный и поздний ребенок. Маме было уже сорок лет, когда она родила, наверное, поэтому и спешила научить меня всему, что должна знать и уметь женщина.

Уже в семь лет я могла сварить суп, слепить пельмени и выпечь румяные пироги, что уж говорить о стирке и глажке. Папа был известным ученым, и благодаря ему я успевала в школе. Да и школу родители выбрали не простую, а с дальним прицелом — с углублённым изучением английского языка.

Я долгие годы была благодарна родителям, обманывая себя тем, что они желали мне успеха. С годами и со всплеском гормонов моя благодарность потихонечку стала сходить на нет, потому что когда подруги звали на дискотеку, а я с виноватым видом отнекивалась — мама запланировала делать генеральную уборку. Или когда звонил нравившийся мне парень, а мама делала едкие замечания, что он не пара такой замечательной девушке, как я. А когда я потратила стипендию на красивые вещи, вместо того чтобы отдать деньги в семейный бюджет, вообще разразился жуткий скандал. Папа тогда сгрёб все мои покупки, запихнул в мусорное ведро и заставил меня отнести их на помойку.

Мои подруги дали хороший совет — уйти из дома и жить самостоятельно. И я, полная решимости собиралась так и поступить, но мама, узнав о моих планах, внезапно слегла с гипертоническим кризисом. И пока она болела, мне пришлось выполнять всю работу по дому. Я не хотела винить родителей, ведь они так много дали мне. Когда папа нашёл мне подходящую работу в банке, я обрадовалась. Работа стала моей отдушиной. Я бы с удовольствием проводила там больше восьми часов, но родители рьяно контролировали меня, словно коршуны не спускали зоркого ока. Именно поэтому я не имела возможности видеться с подругами чаще.

Вот и сейчас, едва скрипучий лифт остановился на нашем этаже, дверь нашей квартиры отворилась. Мама в шёлковом китайском халате и с бигуди на голове показалась в проёме.

— Ну где ты ходишь, Елизавета? Принесла? — она кивнула на упакованный в полиэтилен костюм.

— Да, мам, все нормально.

— Тебе хватило денег?

Я кивнула. За услуги химчистки пришлось заплатить мне. Следующая зарплата будет последней. Мне еще предстояло сказать об этом родителям.

— Какие у тебя на вечер планы?

— У меня два перевода.

— Хорошо, переводы твои подождут, а вот папе надо помочь собрать чемодан, да и туфли ему надо хорошенько начистить.

Опять не спать до глубокой ночи. Я вздохнула. Ладно, всё равно теперь на работу идти не нужно. Вот только что сказать родителям? Ну не могу я так, без подготовки.

…Лечь спать удалось только в два. На всякий случай я завела будильник на обычное время. Смелости признаться родителям не хватило. Решила, что утром соберусь будто на работу, а сама пойду на ее поиски.