«Процесс пошел, – решил Тики-Так, – пора спасать Матренины сапоги и заблудшего в сетях действующего законодательства Колю».

Он пристроился рядом с группой правоохранителей и приготовился участвовать в наведении порядка.

– Товарищи понятые, – обратился к ушастикам милиционер, – посмотрите на эти деньги. Что это за деньги?

– Рубли, – ответили понятые.

– Как рубли? Это же доллары.

– Да нет. Это рубли.

– Вы что, смеетесь над нами? Да мы вас сейчас вместе с этим жуликом арестуем.

После этой фразы понятых как корова языком слизнула. Милиционеры нашли других.

– Что это за деньги?

– Рубли.

– Как рубли?!

– Так. Рубли.

– Вот что, – решил старший из милиционеров, – давайте-ка всех в местное отделение милиции.

В местном отделении «обезьянник» оказался занятым. Там сидел известный рецидивист Бося Бешеный. Рядом решено было поместить Колю.

«Пора наводить порядок», – решил Тики-Так.

После этого решения обстановка резко изменилась. Бося Бешеный приказал открыть «обезьянник», посадил туда милиционеров, а сам уселся сторожить заключенных.

Тики-Так в образе Гаврилы с Колей пошли в спецмагазин «Березка» покупать модные сапожки Матрене.

Купленные в «Березке» сапожки примеряли Матрене всей коммунальной квартирой. Но, как говорится, количество не всегда определяет качество, так и в данном случае три старых пенсионера и один молодой фарцовщик ничем не могли помочь Матрене. Упитанная Матрена никак не могла напялить на свои соблазнительные бутылкообразные ноги чехословацкие сапожки.

– Ну-ка, отойдите, – сказал Тики-Так. – Матрена, тебе что лучше нравится? Чтобы ноги были тонкие или чтобы сапожки были широкие?

– Эва! Чаво ета ты надумал? Ноги выдярнуть и спички вставить? Нет уж. Нет уж. Я уж лучче в валенках похожу.

Тики-Так в образе Гаврилы взял сапожки, повертел их в руках и сказал:

– Садись на табурет. Примерять будем.

– Ты че, не вишь, што оне малы мне? Аль опять сковороды захотел?

– Садись, – сказал Тики-Так, свирепо глядя в глаза Матрене.

Та, ощутив в голове шурум-бурум, непроизвольно стала оседать, норовя промазать и грохнуться на пол. Коля быстро среагировал и подставил ей табурет.

Когда Матрена пришла в себя, она увидела на своих ногах шикарные сапожки. На лице ее стало меняться выражение от тупого до удивленного, и наконец появилось радостное. Тики-Так безуспешно искал в памяти Гаврилы такое выражение лица Матрены. Воспроизводилось только тупое.

«Вот что из женщины подарки делают», – подумал Тики-Так.

– А теперича, – объявил дед Антип, – требуется обмыть, – и вытащил из шкафа трехлитровую банку самогонки.

– Обмыть, обмыть! – встрепенулся Петро.

– Ты только свой кизяк перестань сосать, – обратился к Петру Василий Иванович, – а то опять пожар разведешь.

Петр пошел в туалет выбросить самокрутку, а Василий Иванович подошел к своей двадцатипятилитровой бутыли, где под воздушным затвором булькало фруктовое вино. Коля притащил немудреную закуску, и праздник начался.

Тики-Так обратил внимание на то, что, когда молодые пьют до уровня максимальной риски, они начинают хохотать, размахивать руками, ногами и другими интерфейсами. А вот старые сначала клюют носом в тарелку, а потом засыпают. Когда старые заснули, а Коля, размахивая руками, куда-то убежал, Тики-Так встал из-за стола и вышел погулять по вечерней Москве.

Все началось с того, что Евлампий Крякин, бухгалтер завода ТЯП, выпускающего товары общего пользования, получил задание срочно выехать в командировку в город Ленинград и там, в головном предприятии объединения ЛЯП, отчитаться за третий квартал по расходам денежных средств, выделенных на капитальное строительство. Задача была сложная, поскольку за неиспользование выделенных средств руководству полагалось взыскание с обрезанием, в том числе квартальной премии.