— Самозванец! Держите его! Он украл мои сапоги и часы лорда Эррвина!

Незнакомец, словно выпущенная из лука стрела, метнулся к фавориту и одним махом оседлал его. Конь взвился, заржал и приготовился рвануть с места. Народ кинулся в рассыпную. Замешкалась только я. И перед глазами уже мелькнула картинка, как я получаю копытом в лоб. Но жеребец в последнее мгновение остановился. И я даже почувствовала на своём лице тёплое, лошадиное дыхание.

— Мама…

Вот, пожалуй, и все, что я успела прошептать. Потому как меня дернули за грудки и приподняли над полом. А после перекинули через седло! От удара дыхание сбилось. И все, что я смогла сделать, это мертвой хваткой вцепиться в сапог похитителя и наблюдать, как жеребец, перебирая ногами, рванул вперёд. Перед глазами замелькал дощатый пол, потом песок ипподрома, а потом конь взял в прыжке невысокую ограду! У меня от боли в груди сбилось дыхание. Но свалиться с жеребца мне не дала сильная мужская рука, придавившая к седлу. Теперь мое дыхание сбилось от возмущения. Потому как рука этого наглеца сползла мне на пятую точку! И зря Малавар утверждал, будто у меня отсутствуют формы… Вот этот негодяй явно нашёл за что подержаться! Я забрыкалась. А в ответ получила лишь несильный, но обидный шлепок.

— Тише, тише, не то свалишься под копыта нашего горячего чемпиона…— в мужском голосе было столько насмешки, что я вскипела!

— Отпусти меня немедленно! Негодяй!

Удивительно, но жеребец действительно замедлил бег. А потом и вовсе остановился. Мне было позволено соскользнуть вниз. Ноги подкосились, и я некрасиво шлепнулась на землю. Прямо в небольшую лужицу, которая образовалась после ночного дождя. А этот мерзавец красовался передо мной на гарцующем жеребце. Сейчас, когда на улице день и лицо мужчины не скрывал капюшон, я смогла, наконец-то, его разглядеть. Ну что ж, надо признать, этот ночной вор очень даже хорош собой. Высокий лоб и нос с небольшой горбинкой. Глаза у него были темно-зелёного цвета, будто старое бутылочное стекло. А волевой подбородок совсем не портила легкая щетина. Налетевший осенний ветер небрежно растрепал темные мужские волосы, добавляя этому негодяю привлекательности. Я, может быть, так и продолжала пялиться на мужчину, если бы не вспомнила, в каком виде предстала перед ним. Мешковатая, местами в заплатах, рубаха. Шапка, которую удалось раздобыть стараниями Малавара, съехала и волосы в жутком беспорядке лезли во все стороны.

— Ну что, ночное недоразумение? Как тебя зовут? Молчишь? Ну-ну. Не стоит так сверкать своими глазищами. А то подумаю, что ты ведьминской породы и хочешь наслать на меня проклятье.

— Не сомневайся! Умела бы, ты бы уже прыгал жабой!

Мужчина рассмеялся приятным грудным смехом. Мерзавец! Он даже смеётся привлекательно. Ненавижу!

— Ну что ж, жабой так жабой. Тогда я поскакал? Надеюсь, наша случайная встреча была действительно случайной? Потому как если нет, Тихоня, то тебе стоит поостеречься. Ты влезаешь в такую игру, девочка, в которой выиграть может лишь сильнейший.

Мужчина самодовольно усмехнулся и прохлопал себя по голенищу сапога, прозрачно намекая на свою удачу.

— Давай так: я даю тебе попользоваться тем гребнем, который ты так ловко увела у меня из-под носа. А вот эту вещицу я забираю себе. Будем считать у нас ничья. Но предупреждаю, впредь не вставай на моем пути.

— А то что? — я зло выплюнула в сторону наглеца. Но вот незадача: он меня уже не услышал, потому как пришпорив жеребца, ускакал. Почти в закат.

А я осталась сидеть в луже. Погрозив кулаком спине бросившего меня здесь негодяя, я осторожно раскрыла ладонь. Мерное тиканье магических часов вызвало лёгкое покалывание в кончиках пальцев. У меня поднялась волна радости. И, что уж кривить душой, злорадства.