– Ну, раз так я не привлеку ничье внимание… Лучше, конечно, в этом, а не в слишком ярком красном платье…

Говорит своим ртом одно, а глазами – совсем другое. Почему-то смотрит на мои губы, а свои облизывает… Кажется, даже не понимает, как это выглядит. Как будто ей тоже очень хочется… чего-то.

– Конечно, не привлечешь. Если успеешь сдаться санитарам до того, как тебя менты примут.

– Ну, тогда я лучше сразу выйду, хорошо? Прямо сейчас? Выпустишь? – И снова облизывается, и смотрит с прищуром из-под тяжелых век.

– Да. Выпущу. Только утрясем с тобой пару моментов…

Губы у нее – реально сухие. Даже трещинки видны – до того пухлые, красные, что кожа не выдерживает этой полноты. Но вкусные до ужаса. Можно облизывать их бесконечно.

– Ммм… Что ты делаешь? – Затрясла головой, типа пытаясь вывернуться. А телом льнет, все плотнее и плотнее, и руками по бокам обхватывает, держится… Пальцы вверх по спине поползли, приятно так, что дух захватывает, в горле сохнет от потребности продолжить. – Отпусти! Об этом не было речи!

– Не надоело падать за вечер? – Оторвался от губ, неподатливых, плохо слушающих хозяйку, прихватил кусочек кожи на шее. Слизнул капельку испарины. – Отпущу – снова брякнешься. Оно мне надо, с пола тебя подбирать?

– Могу поваляться. Подбирать не обязательно. – А сама встает на цыпочки, тянется навстречу, подставляет мне плечи.

– В моем доме падшие женщины ни к чему. Нужны лежащие в правильных местах…

Надоело топтаться на одном месте и держать ее, чтобы реально не свалилась. Руки чешутся, чтобы как следует облапать ее всю.

– Я тут поваляюсь, а потом уйду, куда надо.

И трется всем телом. Говорит одно, а делает – все прямо наоборот.

– Тебе упрямство не жмет? Жить не мешает?

Задрал ей сетку повыше, чтобы не стесняла движений, обхватил за бедра и поднял. Потащил в спальню. В гостиной диваны удобные, мягкие… Но кровать надежнее – точно не свалимся и не поломаем.

– У тебя в штанах что-то жмет. Так сильно, что на мозги давит.

– Ща снимем штаны, и станет все нормально.

Почему-то идея со штанами заставила ее замолкнуть. Наступившая тишина показалась даже странной немного. За несколько часов уже успел привыкнуть, что Стефания не замолкает, ни на секунду. И – вот.

– Не надо снимать штаны. Мне так больше нравится.

Ах, вот оно что. Это она всю дорогу до спальни думала над рацпредложением.

– Ты должна увидеть мои боксеры. Просто обязана. Кто еще заценит их стиль и изящество?

Белые простыни. Девушка, на них лежащая. Волосы разметались по подушке, когда она падала. Губы яркие, искусанные, припухшие. Шальные глаза – такие, какие надо. Самый вкус и смак.

Лишнее в этом натюрморте – безвкусная черная сетка, которая только все портит и мешает.

– Давай так: я снимаю брюки, а ты – свой шикарный вечерний наряд.

– Будем мериться трусами? Ты этого хочешь? Поверь, я тебя сделаю на раз!

Это она зря, конечно, предложила. Очень зря.

– Стеф, из тебя хреновая куртизанка выходит, честно.

Обиделась. Поднялась, уселась, колени к себе подгребла. Все настроение сбила, и мне, и себе.

– Отчего это?

– Ну, я уже себе представил, как мы сидим голые, с блокнотами, и ставим оценки оценки по разным пунктам. Где страсть, где огонь, где вот это вот все, скажи?

Свалился с ней рядом. Если она думает, что смутит и собьет с настроя… Пусть думает, мне оно не мешает. Главное, что никуда не денется с этой подводной лодки.

– Я предупреждала, что тебе не понравится. И что в постели я – полное бревно. Так что, давай заканчивать эти игры, я пойду спать, а завтра ты меня доставишь домой.

– Нет уж. Раз предложила соревнование – давай, действуй. Не включай заднюю…