Я мигом заинтересовываюсь, подбочениваюсь.

— А что с ним?

— Федорчук, Фролов! — вновь кричит преподаватель. — Еще раз назову ваши фамилии — пойдете вон!

Кирилл пожимает плечами и проводит пальцами по губам, застегивая рот на молнию. Я в недовольстве кривлюсь. Друг тыкает меня в бок и показывает на тетрадь. В углу страницы написано: «Потом расскажу». Мне ничего не остается, как согласиться с предложенным вариантом и тоже замолчать. Порывшись в рюкзаке, я достаю тетрадь и пытаюсь записывать слова преподавателя, который продолжает монотонно вести лекцию.

Спустя полтора часа мы выходим из аудитории вместе с другими студентами. Вцепляюсь в руку друга, стараясь держаться на ногах. У меня раскалывается голова, но мне предстоит длинный тяжелый день, который необходимо пережить любой ценой. Кир что-то рассказывает об усилителях и аппаратуре, я пытаюсь слушать и все-таки многого не понимаю. Вдруг я чувствую вибрацию. Выставляю перед Кириллом палец, прерывая на полуслове.

— Одну секунду, — говорю я и вытаскиваю телефон из кармана джинсовки, нажимая на зеленую кнопку. — Здорово.

— Привет, — произносит спокойный размеренный мужской голос из трубки. — Мама все знает…

Затем слышится скрежет и мимолетное шуршание. Я тут же понимаю — у брата отобрали устройство и сейчас мне предстоит выслушивать крики.

— Аня! — кричит женщина, следом прибавляя тональности голосу, переходя на ультразвук: — АНЯ!

— Да что?!

— ЧТО? — возмущается и недоумевает она. — Я тебя прибью, девчонка! Тебе кто эту дрянь на всю спину наколол? Быстро говори! Какой ужас! Ты что, из тюрьмы сбежала? Или в банде какой?

Я закатываю глаза, следом смотрю на друга и на секунду отвожу телефон в сторону.

— Мама узнала про кобру, — объясняю я, на что получаю от Кирилла сочувственный кивок, однако на его губах вижу улыбку, и парень явно подслушивает. Ему весело наблюдать за происходящим.

— Ужас! Какой же ужас! — продолжает причитать мама. — А ведь это отец еще не знает. Вот увидит и как даст тебе по шее! Картинки страшные удумала рисовать. Кошмар какой!

Я молчу с секунду, потом интересуюсь:

— Вы закончили истерить, матушка?

— А ей смешно, ты посмотри! Это же на всю жизнь!

Я улыбаюсь, глазами вновь пересекаясь с Кириллом. Он хихикает.

— Мам, прекращай, пожалуйста. Я взрослая. Передай трубку Косте, если это возможно.

— Взрослая она! — снова причитает она, но голос начинает отдаляться, хотя отголоски ругани до меня все еще доносятся. Слышится хлопок дверью. Трубку перехватывает мой брат.

— Знал, что ничем хорошим это не кончится, — произносит парень, в голосе которого чувствуется металлический оттенок. Тем не менее, я знаю, что он тоже смеется.

— Да брось, ну покричала мама, и что? Кусок кожи же она не сдерет с меня. И отцом ей меня не напугать.

— Почему это?

— Да потому что он знает. И очень даже себе такую же кобру хочет.

Костя хохочет.

— Ну все, вместе с папой отныне живете на улице. Пакуйте чемоданы.

Я хихикаю, поддерживая шутку брата. Поднимаю глаза и замечаю в конце длинного коридора Ткачева. Он что-то смотрит у стенда с расписанием. Мне нужно поторопиться и как можно скорее закончить этот разговор.

— Как она узнала-то? Проболтался?

— Кто бы говорил, — фыркает Костя. — Сама себя спалила. А все твоя страничка. Мама как увидела твои выкрутасы, прибежала ко мне. Я хотел тебе быстро набрать, предупредить, чтобы ты была готова, но эта женщина как хищный ястреб накинулась на меня и вырвала телефон.

Мои глаза летят на орбиту, и в один миг вчерашний вечер всплывает в моей голове, расставляя все элементы по местам. Я ведь сегодня даже не нашла в себе сил проверить социальные сети.