Вот как я описал произошедшее в своем блоге:
«Эту картину я не забуду.
День. Жаркое солнце скрылось за надвигающимися волной облаками, ветер гонит по тротуарам пыль и всякую шелуху. Травы на газонах цветут и колосятся. Море с гостями мирно шумит.
И прямо по проспекту, по асфальту проезжей части, наступает строй из газонокосильщиков с бензиновыми триммерами. Работающими триммерами. И все они делают характерные «косящие» движения. Кто-то периодически то ли запускает заглохший мотор, то ли дает больше оборотов, и из-за этого звук специфически пульсирует.
ХХХ – Картина совершенно апокалиптичная. Штук десять трудяг идут и косят мотокосами асфальт. Испуганным шмелем взвывают движки кос, стелется вонючий дым от изношенных двухтактных движков. А эти типы идут с каменными лицами.
ХХХ – Машут, машут, машут…
ХХХ – В полной ненормальности ситуации начинает казаться, что они что-то символизируют. Что-то нехорошее. Этакие мрачные жнецы асфальтовых джунглей.
ХХХ – Так они косили метров пятьдесят дорожного полотна, дошли до газона и легли отдыхать среди кустов».
В общем, уже целый год прошел, а я могу закрыть глаза и услышать этот чудовищный звук одновременной работы мотокос, и увидеть эту неотвратимую поступь десятка терминаторов в оранжевой униформе.
Из-за этого наша группа опоздала к месту сбора, но на парад это не повлияло. Мы даже не пришли последними.
Третий день дал нам поход в картинную галерею и ливень после него. Очевидно, что среди медуз тоже был спецназ, и он так взбаламутил море, что ливень длился аж два часа. Я бы не удивился, если бы на меня упал десант медуз в тельняшках, но они решили, что с меня и воды хватит. Пока другие разбегались, мы с отцом болтались по городу до заката.
Домой я летел сухой, задумчивый и с папой, который опять писал кому-то стихи.
Капитал
Гул в ушах, кровь на языке и размытый потолок прямо указывали, что он проиграл… и в жизни, и в споре.
«Зачем я вообще живу? – думал Костя. – Вроде молодой, вроде умный, а все равно чего-то не хватает!»
– Долго будешь кормить блох на полу? – хмыкнул низкий, властный голос.
– Может, мне блохи понравились и я с ними на свадьбу пойду? – по привычке усмехнулся Костя, чернявый паренек лет двадцати.
Разве не видит старый хрыч, что он медитирует на луну, и неважно, что она еще не появилась на небосклоне и что вообще сейчас день!
Жаль, но медитация была пнута под бок, и пришлось залезть на полку. За окном пролетала Оренбургская область, спиртное было выпито, и только шершавый перестук колес успокаивал Костю.
– Ленин жив! – говорил Костя.
– Ага. А Маркс написал стоящую вещь! – смеялся его попутчик, Николай Федорович, солидный, усатый человек.
– Не шутите с…
– А то что? Тебя хватило на один замах! На вид здоровый парень, душа-то с гнильцой! До сих пор веришь в СССР, как дитя малое!
– А вы! Ты! Ты забыл свои корни! Для тебя ничего святого нет! Поклоняешься Абрамовичу, как апостолу денег!
Казалось, что быстрей вагон обратится в труху, чем эти двое перестанут спорить. И ладно бы только они, а то ведь они заразили своими спорами весь вагон! Проводник даже хотел доложить кому следует и отцепить этих пассажиров как вредные бактерии, но сам засомневался и пропал.
К счастью для уже разлагающегося коллектива, один из виновников стал собираться на выход. Степенно надев шляпу, Николай Федорович улыбнулся в усы и, подхватив чемодан, чеканным шагом, заставившим замереть спорщиков, вышел вон.
Молодой Костя не мог и не хотел сидеть в одиночестве, поэтому продолжал спорить мысленно, но вскоре это наскучило и остались только сумеречные воспоминания. Вот он сел в поезд, вот познакомился с соседом, вот показалось дно бутылки коньяка, вот стали обсуждать любимые книги…