Разумеется, начальствующий над дружиной ничем не выдал своего стыда, а только лишний раз смерил лорда взглядом.

– Ты, лорд, не серчай, – медленно произнёс он. – Наше дело таково – доверяй, но проверяй. Я надеюсь, ты не обидишься, если первые выплаты начнут поступать после того, как я проконсультируюсь с несколькими сведущими людьми?

– Что ты! – беззаботно пожал плечами гость. Настолько беззаботно, что въедливая заноза недоверия в сердце мироградского воеводы, заныла с удвоенной силой. – Проверяй сколько угодно, я за свой товар готов поручиться хоть головой.

– Не сомневаюсь в этом, – дружески улыбнулся Сота. А сам подумал: своей ли? – Ну, а коли с делами покончено, можно и…

Но Кетиш остановил его жестом и со вздохом слегка поклонился.

– Благодарю за гостеприимство и радушие, достойные лишь всяческих похвал, но дела торопят. Неровен час, и впрямь снегопад ударит, к чему нам лишние хлопоты? Не обижайся, друг мой, но нужно успеть слишком много, а так мало осталось времени… Пора в путь.

Мужчины любезно распрощались. Воевода урядил Иерекешера проводить почтенного гостя да снарядить в дорогу кой-какой снедью. Когда шаги лорда и иже с ним утихли, Сота до хруста сжал кулаки. От обеда отказался! Каким бы вежливым не был отказ, едино: отказом он и оставался. Ох, и скверно же, когда партнёр пренебрегает обычаем!

На другой день, воевода уже стоял на княжеском стрельбище, проверяя на слух струнную тетиву. Что всегда удивляло воина, так это то, что подобные тетивы не только стоили самых высоких похвал за прочность и упругость, но и могли издавать протяжные высокие звуки, от того струнными и назывались. Некоторые даже поговаривали, будто неревский музыкальный инструмент – гусли когда-то в стародавние времена вырос из лука с такой вот тетивой.

По слухам, тетиву тогда именовали не иначе, как гуслой. Иногда самые справные охотники в погоне за дичью уходили далеко за околицу и, бывало, пропадали не один день. Во времена таких вот походов, перед сном у лесного костра, они развлекали себя игрой на собственном луке. Играли по-разному: кто-то бестолково тренькал, стараясь извлекать какие-то звуки, иные наловчились пиликать на ней при помощи смычка. Так появился гудок. Но самым ненасытным пришло в голову натянуть на доску сразу три таких тетивы, а, чтобы звуки не были похожи один на другой, гуслы ставили разной величины. И так постепенно гуслы пересели с простой штакетины на полый ящик со звончатой крышкой. А количество их возросло от трёх до современных тринадцати.

Правда то было, нет ли – воевода поручился бы едва ль. Но то, что лук со струнной тетивой пел – оставалось непререкаемой истиной.

Со стороны малого терема гордо вышагивал Ивец в плотном кожаном зипуне и мурмолке с меховым подбоем. С некоторых пор юный княжич завёл обыкновение одеваться не слишком тепло даже в стужу. Сота поди не мать родная, вдоволь умаявшаяся с больным дитятей – кутать сверх меры не станет.

Сегодня наследник мироградского престола решил поразить наставника стрелецким умением. Вот уж полный месяц мальчишка до десятого пота упражнялся с луком и самострелом. Худо-бедно, но дело шло. И успехов здесь было куда как больше, чем в рукопашной или фехтовании. Ну, никак изнеженное тело не принимало жёстких ухваток или скоростной работы руками.

Особенно юному князю удавался короткий облегчённый самострел. С ним дела шли настолько хорошо, что гордый способным учеником стрелец Зварь обещал научить его в ближайшее время стрелять с полуоборота и навскидку.

Сота по чину поклонился князю и молодецки отбросил назад высокий воротник кафтана. Мальчишка сдержанно, как то и подобало князю по праву рождения, кивнул и слегка поправил лямку, переброшенного через плечо тула. Видимо, плотно набитый стрелами, он уже мал-помалу натирал.