Клер вздрогнул и медленно обернулся. Прямо перед ним стоял высокий незнакомец в долгополом зелёном камзоле, с соломенной шляпой на голове. Лицо пришельца скрывал красный вязаный шарф. Ладони были затянуты в кожаные перчатки. Незнакомец сильно горбился и стоял на ногах как-то странно, постоянно переступая, будто семенил.

– Господи прости, – перекрестился на косую пастор.

– Не поминай имя господа твоего всуе, – усмехнулся незваный гость.

Клер попятился и, налетев спиной на дровни, сполз по ним в сугроб. Послышались глухие звуки падающих поленьев. Хрустя снегом, подошёл незнакомец. Он стремительно присел на корточки и взглянул в глаза священнику.

– Какой добрый пастор, – ехидно произнёс он, – школу приходскую открыл… Денег за учёбу не берёт… С детишками целыми днями возится. Истинный пример добродетели.

– Сгинь нечистый! – заверещал Клер и принялся сбивчиво нараспев читать молитву, изгоняющую беса.

Пришелец захохотал. Он схватил Клера за грудки и единым махом сорвал косой крест, заключённый в круг. А потом так сжал в кулаке, что посыпалась труха.

– Он имеет силу, – тихо произнёс нечистый, – но только не в твоих руках. Ты не достоин даже той секты, к которой принадлежишь, пастор Клер. Я вижу насквозь твою чёрную душонку. Ох, не по нраву бы пришлись твои мысли родителям учеников… Особенно отцам девочек, которых ты имеешь обыкновение иногда поглаживать в самых нежных местах…

– От тебя же всё! – сорвался на фальцет священник. – Ты же и искушаешь! Пропади ты пропадом!

Незнакомец в соломенной шляпе вновь расхохотался.

Скрипнула дверь, и показалось круглое лицо с узенькими заплывшими глазками и тонкими прямыми губами. Женщина высунулась на улицу до половины и, уж собравшись обругать мужа последними словами, наткнулась взглядом на согбенную фигуру пришельца в камзоле. Слова комом застряли в горле.

Лукавый медленно повернул голову в её сторону и жестом показал, чтобы убиралась. Баба оказалась понятливой, поспешно захлопнула дверь и, судя по шороху из сеней, подпёрла чем-то тяжёлым. Незнакомец улыбнулся одними глазами, как часто взрослые награждают забавные детские шалости, и обратил своё внимание обратно на Клера.

Пастор сидел по пояс в снегу не в силах пошевелиться. Вся жизнь пронеслась у него перед глазами, и священник уж мысленно простился с белым светом. Во всяком случае, с приходом и саном – уж точно. Что это за священнослужитель, к которому вот так запросто нечистый хаживает? Да ещё над святым перечёркнутым кругом в его присутствии изгаляется.

Ветер усиливался, начиналась метель. Косматая фигура в облаке снежного дыма зловеще нависла над слабым испуганным человеком. Нечистый молчал, пристально взирая на маленького сжавшегося человека. Он смотрел, и перед взором, как открытая книга, страница за страницей пролетала вся жизнь священнослужителя, его прошлое и грядущее, настоящее и то, чего он смог бы достичь, но не добьётся уже никогда. Все скрытые желания и потаённые фантазии открывались жгучему взгляду лукавого. Страхи и угрызения, радости и печали; и где-то там, очень глубоко, под ворохом всего этого неподъёмного груза тусклым огоньком мерцала его душа. Чёрт уже знал её участь.

– Девочка Ия, – тихо произнёс бес, и Клер вздрогнул. – Недавно слобожане решили, что её родные заразились чумой, и сожгли их вместе со всем хозяйством…

– Д-да, я её знаю, – торопливо закивал пастор. – Она тоже… тоже моя ученица.

– Я знаю, – прищурился бес. – Я всё про тебя знаю, даже больше, чем ты сам… Девчонка осталась жива, её спасла лесная ведунья. Ты, пастор, сделаешь всё, чтобы Ия осталась живой и впредь. Делай всё, что хочешь, хоть к себе забери, но девчонка должна выжить. Любой ценой, ты меня понял? Я спрашиваю, ты меня понял?