Юному князю было уже девять лет, но он до сих пор не владел ни одним видом оружия, в седле сидел из рук вон плохо и плавал не лучше топора. Над ним смеялись даже оборванные и чумазые дети смердов, которые были куда как ловчее будущего защитника вотчины.

Его отец погиб четыре года назад, ввиду чего не мог заниматься воинским обучением сына. А вдовствующая княгиня и слышать не хотела ни о каком силовом воспитании наследника. Всему виной был один волхв, колдующий над ребёнком.

В детстве Ивец часто и крепко хворал. Обычные знахари лишь плечами пожимали да разводили руками. Тогда княгиня послала лично Соту за целителем-волхвом аж на Капище. Сей волхв полторы седмицы ворожил над пареньком и вроде исцелил. Но матери сообщил, дескать, болеть княжич не будет ровно до тех пор, пока его не подвергнут чрезмерным воинским упражнениям. Лучше будет, если в десять лет мальчика отправят в Храмовые скалы изучать науки. Но ремесло защитника отечества, увы, не для него.

Так оно и повелось. Ивеца учили грамоте, худо-бедно каким-то общеукрепляющим упражнениям, но не более.

Сота же, со своей – воинской – точки зрения, был уверен, что такой правитель может серьёзно угрожать суверенитету государства. Князь всегда должен идти в бой первым, он обязан вдохновлять своими подвигами остальную дружину. В конце концов, он должен быть лучшим из лучших. Таким, на кого хотелось бы равняться, за кем хотелось бы идти.

И потому, первым, что сделал воевода после пленения вдовствующей княгини: самовольно назвал себя на северный манер – регентом юного князя и временно исполняющим обязанности при малолетнем наследнике престола. Став полноправным опекуном княжича, воевода вплотную занялся его обучением.

Он вовсе не изнурял паренька невыносимыми нагрузками, а лишь старался строить свои игры с ним таким образом, чтобы после каждой у Ивеца оставался вполне конкретный и применимый в настоящей схватке боевой навык.

– Хорошо, – тихо произнёс Сота и развернул мальчугана к щиту. – А теперь покрепче ухватись за кинжал большим, средним и указательным пальцами, а безымянным и мизинцем лишь слегка прикоснись. И запомни, любое оружие, какой бы длины и веса оно ни было, всегда держат эти три пальца. Два последних лишь помогают задавать направление.

– Я понял, – кивнул малец.

– Ну, вот и славно. Держи его острием вперёд, никогда не поворачивай клинком к себе, понял?

– Да.

– Хорошо. Когда держишь нож клинком вперёд и у бедра, твой враг его не видит. А если видит, то надеется, что ты замахнёшься, чтобы ударить. Замахиваться тоже нельзя. А то противник поймёт, куда ты намерен бить. Но тогда возникает вопрос, как же тогда кинуть, чтобы быстро и точно, но с пущей неопределённостью для противника?

– И как? – заинтересовался мальчуган, стараясь держать кинжал, как учил воевода.

– Хе-хе, – усмехнулся в бороду Сота и пригладил её кулаком. – Для этого нужно резко повести бёдрами и бросить нож в тот момент, когда только правое плечо будет смотреть на цель, а левое скроется за правым. Вот так.

Ивец так и сделал. По горнице пронеслась стальная молния и увязла в крепкой древесине щита.

– Ух, ты! – хлопнул в ладоши княжич и помчался за кинжалом.

Вернувшись к Соте, он глубоко вдохнул и попытался ещё раз так же бросить. Оружие полетело быстро и почти незаметно, но вместо того, чтобы глухо воткнуться в щит, вылетело в окно.

– Ой, – Ивец втянул голову в плечи и исподлобья взглянул на наставника.

Воевода расхохотался.

– Не робей, князь, скажем, что я промазал.

Воевода потрепал мальчугана за волосы и тяжёлым шагом, опираясь на высокий дубовый посох, отправился вон из горницы.