В итоге из виду теряется главное – сам человек. Атрофируются не только сердце, но и ум. Массовое внедрение калькуляторов обернулось тем, что многие дети не знают теперь таблицы умножения. Появление почти в каждом доме компьютеров привело к еще одному бедствию: современное молодое поколение не имеет любви к чтению.

Я застал еще то время, когда в школу нужно было носить с собой и чернильницу. Для этого к портфелю привязывались специальные мешочки. Края чернильницы собирались к центру сосуда в виде конусообразной воронки, и если она переворачивалась, то уровень чернил все равно был ниже края этой воронки и они не проливались. Это приспособление называли чернильница-непроливайка.

Обязательной принадлежностью школьников была перочистка: несколько слоев тряпичных кружочков, скрепленных в центре ниткой. Сверху была пришита пуговица, чтобы было удобно держать. В тетрадку был вложен лист пористой бумаги – промокашка. Все это научало прилежанию. Надо было не ставить клякс, следить за чистотой рук, парты. С семи лет ребенок приобретал навыки собранности и ответственности.

В те годы школьники и школьницы носили обязательную форму. Введена она была в 1948 году, но до нашей школы очередь дошла не скоро, кажется, лет через шесть, когда я учился уже в пятом классе. Помню серую гимнастерку с металлическими пуговицами, такого же цвета брюки и фуражку с черным пластмассовым козырьком. На поясе был ремень с большой желтой пряжкой. На ней были изображены две скрещенные ветки, раскрытая книга, лента и буква «Ш». Образцом для формы 1948 года стала форма дореволюционных гимназий. Только раньше гимнастерки были синие, а брюки черные. Была также у гимназистов шинель, похожая на офицерскую: светло-серая, двубортная. У нас все было проще и беднее. Школьницы носили коричневое платье с фартуком – повседневным черным и белым для торжественных дней.

Единая форма укрепляет сознание общности, сплачивает и дисциплинирует. Она лишает учащихся и родителей повода проявлять тщеславие и демонстрировать в одежде свои материальные возможности. Возражения против единой формы очень слабые. Противники говорят, что она нивелирует личность и ограничивает проявление индивидуальности. Странно, неужели форма может как-то влиять на индивидуальность человека, если она у него действительно есть?

У меня случайно сохранилось несколько листков дневника, который я вел в шестнадцать лет. Перечитывая их, понимаю, что сейчас совсем не помню своей внутренней жизни тех лет: мыслей, чувств, переживаний. Память этого не сохранила. Приведу некоторые записи:

«21 февраля 1958 г. Начал дневник. Начал я его не только потому, что нужно искоренить некоторые отрицательные черты, но и передать все внутренние чувства, которые не всегда приходится передавать кому-либо словами. Какие же отрицательные черты, о которых я уже упомянул, у меня имеются? Во-первых, безволие. Постараюсь обосновать последнее предложение. Я часто раздражаюсь, когда мне говорят напротив. Даю сам себе обещания, но иногда их не выполняю. Следить, например, за своей речью. Не обзывать ребят. Во-вторых. Эту черту я даже затрудняюсь назвать одним словом. Может быть, это – малодушие. Я очень редко плачу, когда ударюсь или сильно ушибусь. Например, когда я сломал руку, не только не заплакал, но, наоборот, рассмеялся (для храбрости, наверно). Но если меня кто-нибудь сильно обидит, то у меня сразу же на глазах появляются слезы. Скажу несколько слов о моей повседневной жизни. Я ложусь между 11 и 12 часами ночи (когда как). Встав, делаю зарядку и, умывшись и покушав, приступаю к урокам. Нужно сказать, что уроки я делаю добросовестно, но иногда некоторые предметы бывают слабо выучены (но такое, к счастью, случается редко, и это от недостатка времени, а не от лени). Я еще не совсем внимателен на уроках. Иногда задумываюсь о чем-нибудь другом. Думаю, на сегодня хватит.