Если же вы приехали ранней весной, вы идете под сенью какого-то неземного сада, покрытого белым цветом фруктовых деревьев.

Наконец как-то незаметно эта аллея соединяется с просекой обыкновенного леса, обильного стройно вытянувшими свои вершины богатыря-ми-деревьями, которые, как стражи-исполины доброго старого времени, мирно пропускают вас к скиту. То тут, то там в глубоком безмолвии, с каким-то, очевидно, исключительным благоговением, тянутся длинные вереницы богомольцев, направляющихся к старцам.

Сто семьдесят саженей, расстояние между пустынью и скитом, пройти, само собою разумеется, очень скоро. И вы сожалеете, что эта чудная дорога не выросла в 170 верст.

Ангел-хранитель. Икона

Перед вами направо сначала показывается колодезь во имя Амвросия Meдиоланского, куда два раза в день выходят с небольшими глиняными кувшинами из скитских ворот скитонасельники, очевидно, за водой для утреннего и вечернего чая.

Еще несколько шагов, и перед вашими глазами развертываются святые ворота Предтечева скита, по обеим сторонам которых вы видите два домика, с выходящими наружу маленькими крыльцами, в отворенные двери которых, почти беспрерывно то входят, то выходят пришедшие богомольцы.

И у кельи направо на длинной скамейке, которая рядом с входом, а иногда и на ступенях крыльца, сидит большая группа ожидающих очередного входа в келью.

Эти два домика – кельи старцев, куда является свободным доступ снаружи скита только лишь для женщин. Мужчины же входят к старцам через святые ворота, через внутренний вход.

К. Костанди. «Ранняя весна». 1915

Если вы оглянетесь в сторону леса, по направлению от правой кельи, то вы увидите в хорошую, ясную погоду массу самой разнородной публики, которая находится в ожидании очередного входа в кельи. С этой же стороны помещается длинная скамья, на которой в первый свой приезд я на единственном этом месте во всей Оптиной пустыни увидел написанные, очевидно, каким-то местным доморощенным поэтом стихи:

И эти стихи, несмотря на плохо соблюденный размер в них, как нельзя лучше выражают собой роль и значение в человеческой жизни этой великой обители.

Главная масса богомольцев тянет в келью направо.

Такое изобилие народа вблизи правой кельи объясняется тем, что в этой келье на протяжении многих лет кряду помещались два великих старца: Амвросий и Иосиф.

Лучшим подтверждением того, что нахождение под стенами скитской обители так чудно, благотворно, притягательно действует на человеческую душу, может служить также и тот факт, что здесь находил покой и, очевидно, единственное место для отдыха изболевшей, исстрадавшейся души, запутавшейся в сетях самомнения и гордыни, отрицавший Божественного Спасителя мира, Л.Н. Толстой.

Вот что рассказывал мне один из гостинников: «Нередко бывал в нашей обители граф Л.Н. Толстой. В книгах для записи посетителей Оптиной пустыни гостиницы № 1 есть его подписи. Когда был жив старец Иосиф, Толстой довольно часто посещал этого старца, вел с ним продолжительные беседы. Нередко посещал нас граф и так. Не забывал нашей обители. Только уж как-то по особенному. Приедет верхом, отдаст лошадь на гостиницу о. Пахомия, а сам дорогой, мимо этой последней гостиницы, уйдет в лес, за скит, найдет себе там пенек. Сядет на него, да и сидит, не сходя с места по несколько часов, думая какую-то, очевидно, тяжелую думу. Потом берет лошадь и уезжает к себе».

Н. Ге. Портрет Л.Н. Толстого

Этот рассказ гостин-ника, если поставить его в связи с последним посещением Л.Н. Толстого, о котором мы будем говорить ниже, может служить лучшим подтверждением непреодолимой силы того влечения в Оптину пустынь, о котором мы говорим.