Когда я понял, что сражаться с демонами при помощи одного кинжала затруднительно, особенно когда их больше двух, я, не раздумывая, склонился в сторону меча. Всякие там японские катаны и сабли сразу отверг, ведь мне нужен был двусторонний клинок с лезвием около метра, которым можно как рубить в обе стороны, так и колоть. Ну а внешний вид и эскиз рукоятки и гарды я, не задумываясь, взял с того отцовского меча из детства, даже навершие с солнышком. Ох, и поморочил же мне голову тогда кузнец Степаныч, который его делал! Нет, ножи он давно делал на заказ, но тут оказалось другое дело. Я сперва ему сказал, что участвую в неких исторических реконструкциях и, вроде как нужен настоящий русский меч. Потом сказал, что меч должен спокойно рубить гвозди, чтобы зазубрин не оставалось, после сказал, что, возможно, я им буду сражаться с другими мечниками… Эпопея по изготовлению заняла восемь месяцев и стоила мне много денег и нервов. Степаныч проводил дикие эксперименты, подбирая нужную сталь, читая соответствующую литературу, перенимая опыт других кузнецов. Ковал-перековывал, проверял на твёрдость и излом, расплавлял, закалял, отпускал-переплавлял. Он увлёкся, его охватил профессиональный азарт. Столько души вложил он в это изделие, что в конце я не выдержал и признался ему, для каких целей будет использоваться меч. Степаныч тогда, помню, посмотрел на меня с укоризной и сказал: «Я приблизительно так и думал. Что я тут так выделываюсь? Ради пустых игрулек что ли?» Далее был процесс подгонки рукоятки по руке. Я сразу отмёл модные двуручные мечи и хотел, чтобы рука чётко лежала между гардой и навершием, но так сделать не получилось, исходя из вопросов балансировки. Так как лезвие получилось довольно широким, сантиметров семь у основания, и даже несмотря на наличие дола – желоба посередине лезвия (я раньше считал, что это для кровостока, но Степаныч высмеял меня, сказав, что если таким мечом ударить, то крови, и так море будет, а дол нужен для облегчения веса), клинок оказался весьма увесистым. Пришлось ему слегка удлинить рукоять и сделать навершие чуть больше и тяжелее того, что я планировал на эскизе. Но в целом этот меч стал произведением искусства и предметом моей гордости. Перенестись бы с этим мечом в детство да показать мне, мальцу, тоскующему по утрате деревянного меча, вот этот. Эх, не было бы счастья, да несчастье помогло!

В своё время Валентин Михалыч мне сказал, что своего оружия, кроме ритуального кинжала, который передается как бы по наследству, он мне передать не может, оно должно быть у меня свое, сделанное мной или при моём участии. После надо на оружие нанести специальные руны и провести целый обряд, чтобы сделать его ритуальным и опасным для демонов, а, главное, как я это уже потом понял сам, чтобы они не могли использовать это оружие против меня самого.

После того, как меч был готов, я отнёс его к гравёру, и он нанес руны с моего рисунка на все четыре грани около гарды. Далее – ритуал с кругом огня, я с мечом в этом круге, мантры-заговоры, поливание лезвия моей кровью. Всё как в рукописях описано. Сделал очень ответственно. Когда я пришел через пару лет к Степанычу и заказал себе еще и боевой нож, он даже слова не проронил, только усмехнулся, сказал сроки, когда забрать и сумму к оплате. Потом та же ритуальная канитель и с ножом, ну, а куда деваться!

Жена тогда у меня, помню, возмущалась сильно, меч хорошо по деньгам вышел. А еще Валентин Михалыч говорил, что я должен каждому своему оружию придумать имя, чтобы как бы одушевить его что ли. Мечи известных воинов-рыцарей имели свои названия, Эскалибур, например. Но вот этого у меня, каюсь, не получилось. Вот хоть убейте! Знаю, что музыканты свои гитары называют женскими именами, кто-то автомобили, но я так не могу почему-то одушевлять предметы. Так и зову своё оружие: Меч, Нож и Кинжал.