Сигне любила Виллу Бранда, и Нора хорошо ее в этом понимала. Когда она была маленькой, соседке нередко доставалась роль мамы на подхвате, поэтому в ее доме Нора ориентировалась не хуже, чем в родительском.

– Слышали, что случилось? – спросила Нора через забор.

– Нет, а что?

Сигне отставила лейку, выпрямилась и подошла к штакетнику.

– На западном побережье нашли утопленника. Сейчас там полно полиции.

Взгляд Сигне стал испуганным.

– Можете себе представить настроение родителей из школы плавания, – продолжала Нора.

– Утопленник, ты сказала? – переспросила Сигне.

– Да. Я наткнулась на Томаса возле Вестербергс Ливс. Он приехал вести расследование.

Теперь Сигне смотрела вопросительно:

– И его опознали? Утопленника, я имею в виду…

– Я там не была, но Томас сказал, что это мужчина и тело долго пролежало в воде. Похоже, несколько месяцев.

– То есть Томас здесь по работе. Представить себе только, как он вырос…

– Я тоже, тетя Сигне, – улыбнулась Нора. – Он ведь всего на год старше меня.

– Все равно в это трудно поверить. Так быстро летит время, – взгляд Сигне стал печальным. – До сих пор не могу привыкнуть к тому, что у тебя своя семья и дети. Давно ли сама была ростом с Симона?

Улыбнувшись на прощанье, Нора пошла к себе. Она тоже любила свой дом, который много лет тому назад унаследовала от бабушки. Пусть не хоромы, как у Сигне, зато уютно и довольно практично для дома 1915 года постройки. На первом этаже просторная кухня и комната, совмещающая функции телевизионной и игровой для детей и гостиной для взрослых.

Небольшая изразцовая печь очень неплохо сохранилась. Зимой она особенно была кстати, потому что могла отапливать весь первый этаж. На острове случались перебои с электричеством.

На втором этаже находились две спальни, для Норы и для Хенрика, и еще одна для мальчиков. Сразу после переезда пришлось раскошелиться на ремонт кухни и ванной, потому что там он действительно требовался. Без роскоши, зато все работает и неплохо смотрится.

Но гордостью Норы оставалась застекленная веранда в старом стиле, подоконники которой теперь были заставлены горшочками с пеларгониями. Она выходила на запад. Стоило чуть напрячь зрение – и с нее можно было увидеть море. Но что можно было видеть без всякого напряжения, так это Виллу Бранда, в сравнении с которой дом Норы смотрелся жалкой хижиной.

– Привет, мы дома! – крикнула Нора в сторону лестницы.

Ответом ей было молчание.

Где-то мелькнула мысль, что Хенрик уехал с Адамом, пока она занималась Симоном, но Нора быстро отогнала ее как бесплодную надежду. Очевидно, оба еще спали. Во время ночных дежурств в больнице Хенрик мог сутками обходиться без сна, но потом при первой возможности сполна добирал свое.

Нора вздохнула и ступила на лестницу.

– Буууу!

Она вздрогнула от неожиданности, когда Адам выскочил из ванной.

– Испугалась? – мальчик улыбался во всю ширь. – Папа еще не проснулся, а я уже заправил свою кровать.

Нора обняла сына. Под футболкой прощупывались ребра. Куда подевался ее пухленький малыш и откуда взялось это костлявое существо?

– Пойдем, надо позавтракать перед плаванием.

Держась за руки, они спустились на кухню. Пока Нора доставала купленные по дороге свежие булочки, Адам накрывал на стол.

– Не забудь про инсулин, мама.

Нора улыбнулась и попыталась еще раз заманить мальчика в объятья. Настоящий старший сын, понимающий и ответственный. С тех пор как Адам осознал, насколько важны для диабетиков, вроде Норы, инъекции инсулина перед каждым приемом пищи, он взял на себя труд напоминать ей об этом. А когда Нора пренебрегала уколами, в основном перед перекусами вне дома, нервничал не на шутку и даже кричал на нее.