– Ага, – сказала Пеппер по телефону, – у них тоже нет «Скотта 5». Кажется, мы на верном пути.

Эмили прислушалась к голосу Пеппер, пользуясь заминкой между песнями Мэтью Свита, которые она поставила на фон в магазине.

– Думаю, это «Кролики».

На мгновение у Эмили перехватило дыхание.

Любительница Элвиса листала пластинки и жаловалась на парковку, но Эмили бросила ее на середине фразы и подошла к Пеппер, которая теперь стояла под огромным плакатом Эми Уайнхаус у входа в магазин.

– Простите, вы сказали что-то про «Кроликов»? – спросила Эмили.

Пеппер взглянула на нее, а потом слегка отставила ногу и сложила на груди руки, все еще держа трубку у уха.

– А что?

– Просто странно звучит в контексте альбома Уокера.

– Правда? – спросила Пеппер и посмотрела на Эмили с вызовом.

Та помотала головой.

– Простите. Я решила, что вы о другом.

Эмили пошла обратно к любительнице Элвиса, но тут за спиной раздалось:

– А если я действительно говорила не об альбоме?

Эмили обернулась.

– Тогда о чем?

– А ты как думаешь?

– «Кролики» – это игра, правильно?

Пеппер улыбнулась.

– Вот так дела.

– Что?

– У нас тут еще одна, – сказала она в трубку.

– Может, сходим куда-нибудь? В кафе, например? – спросила Эмили.

– О, – сказала Пеппер, опустив телефон, – куда-нибудь мы обязательно сходим.

Эмили не вспоминала о «Кроликах» уже много лет, но стоило Пеппер упомянуть их, и она вновь оказалась в пикапе с Энни и К на темной проселочной дороге в ночь аварии, которая унесла жизнь сестры.

Родители Эмили держали в подвале тайный кабинет, который она обнаружила в детстве, пока искала рождественские подарки. Вовсе не потому, что не любила сюрпризы, просто охотиться за сокровищами ей нравилось куда больше. И вообще, если родители не позаботились о том, чтобы хорошенько их спрятать, кто виноват, что Эмили их найдет?

Однажды, обыскивая стоящий в подвале старенький выносной бар, она обнаружила кое-что неожиданное. Расшатавшаяся плитка в полу казалась темнее соседних. Приподняв ее, Эмили увидела небольшой рычаг из темно-зеленого металла. Она потянула за него, и стоящее за баром зеркало в ивовой оплетке с тихим щелчком отошло от стены.

Убедившись, что родителей нет дома, Эмили осторожно отодвинула зеркало и оказалась в крохотном потайном кабинете.

Внутри стояли стол с синим «АйМаком», забитый книгами и играми шкаф и выдвижной ящик для документов. На стене висела пробковая доска с обрывками документов, фотографиями, стикерами и другими бумажками. Кабинет напомнил Эмили класс английского в школе, только намного круче.

Ведь сюда ей было нельзя.

Эмили была в полном восторге.

Она стала приходить в кабинетик за баром, как только подворачивалась возможность.

Тайком проскальзывала в подвал, пока родителей не было, а Энни читала у себя в комнате или играла на компьютере. Иногда даже пряталась от Энни и ее подруг, которые вечно доставали Эмили вопросами о мальчиках и просьбами помочь с макияжем.

Но Эмили так и не поняла, зачем родителям потайной кабинет. В нем никогда ничего не менялось – разве что книги изредка кочевали с полки на полку, а стул передвигался по комнате.

Среди наиболее интересного Эмили нашла разве что старую пленку на восемь миллиметров и кипу исследовательских работ Гейтвикского института, связанных с изучением сна и анализом поведенческих моделей. Она попробовала найти институт в интернете, воспользовавшись школьным компьютером, но его закрыли задолго до того, как семья Эмили переехала в этот дом.

Тогда к чему такая секретность?

Конечно, наличие тайного кабинета окружило родителей ореолом загадочности, но Эмили не понимала, какой смысл прятать его от них с Энни. Из-за документов? Но девочке-подростку они не показались такими уж важными, и потому вскоре она перестала туда приходить.