– Вы знаете, по какому поводу вас сегодня сюда свистнули, – Коротков сходу начал говорить о главном. Все согласно закивали головами…

– Вот и ладно, – сказал он, – Тогда махнём по первой и приступим… Кому сегодня что выпадет… Напоминаю, «Тихоня» и «Гриха» играю только не щелобаны…

– А если ты проиграешь? – вдруг спросил «Чужак».

Коротков насквозь пронзил его взглядом. Щуплый новичок уже пожалел, что рискнул заикнуться не по делу.

– Если я проиграю… Тогда и поговорим, – протянул «Кучерявый», с трудом подавив желание – свернуть бомжу челюсть.

– Извини, если я что не так…, – промямлил «Чужак».

– Начнём с «Тихони», – не обращая внимания на нытьё провинившегося, Коротков принялся тасовать колоду. Карты в татуированных пальцах выписывали кренделя. Волей-неволей все не сводили с них глаз. Как будто они примагничивали, говоря: мол, смотрите, смотрите – никому ничего не заметить.

Коротков, будучи «банкиром», кинул сначала карту равнодушному «Тихоне», а потом себе. Потом снова – «Тихоне»… Король и девятка… «Тихоня» почесал затылок.

– Ещё…

Чего ему было терять? Ну, получит от «шефа», в крайнем случае, по максимуму – одиннадцать увесистых. Чай, черепушку не пробьёт.

Эх, вот и выпал туз… Когда не просили…

– Перебор.

«Тихоня» вздохнул и наклонил лоб.

– Погоди, а карту вытянуть – на количество? – удивился «Кучерявый» такой покорности «перебравшего».

– Чё её тянуть? Мочи уж по полной!

– Никак, в мазохисты записался? – подковырнул из угла «Дылда».

– Какие ещё мазахуисты? – не понял «Тихоня», далёкий от современных субкультур.

– Темнотааа, – рассмеялся «Дылда» – Это всё равно, как «опущенные». Только любят, когда их «мудохают» по всем частям тела.

– За «опущенного» можно и ответить, – вскочил «Тихоня». «Дылда» вдруг вспомнил, что на том висит «мокруха» и понял – херню сморозил. За такие «косяки» могут самого «опустить».

– Ты не обижайся, Тиш, я ж не в обидку… Все мы тут – свои… Шутю я… Не мазохист ты, не мазохист… Свой пацан! Но, может, всё-таки карту вытянешь?

– Хорошо…, – согласился «Тихоня» и наугад сдвинул часть колоды.

– Десятка, – огласил приговор «Кучерявый», – Я тут подумал – зачем твой лоб проверять на прочность? Давай – десять раз по ушам десятью картами.

«Тихоне» оказалось безразлично – какая часть его лица попадёт под экзекуцию, и, спустя три минуты, он уныло побрёл в ванну охлаждать под холодной водой красные лопухи.

А в это время пытал счастья «Гриха». «Чужак» и «Рыжий» дожидались своей очереди. И если первый спокойно относился к предстоящей лотерее, то «Рыжий» мандражировал не на шутку. Он недолюбливал Короткова, считал его, как вся и городская «братва» беспредельщиком, но побаивался. Знал, что этот урод мог нащупать самое больное место у человека и безжалостно этим воспользоваться. А у «Рыжего» такое место присутствовало и не являлось тайной ни для кого – крошечная больная дочка Наташки Сергачёвой. Он по пьяни два года назад изнасиловал её, но девушка не стала заявлять в милицию – пожалела старую, беспомощную мать «Рыжего». Матери, жалость, конечно, не помогла: померла в начале этого года. А у Наташки родилась дочь с врождённым пороком сердца. Когда «Рыжий» узнал об этом, то попробовал загладить вину и жениться на ней, но Наташа так и не смогла переступить через ненависть и брезгливость. Он пытался передавать деньги через её подруг, летом ночевал на лавочке возле дома… Всё бесполезно… Она не замечала «Рыжего», относясь к нему, как к пустому месту.

– Пля… Опять – невезуха! – вскричал «Гриха», когда «Кучерявый» перед его носом выкинул поочерёдно «Даму», «семёрку» и «Туза». У самого насчиталось ровно двадцать.