Кстати, Липский не зря интересовался моим дедушкой. Оказалось, что они действительно хорошо знают друг друга и общались в те далекие времена, когда служили в Благовещенске. Они быстро нашли общий язык и договорились вскоре собраться мужской компанией. Как сказал с хитрой улыбкой Владимир Александрович: «Нам есть о чем поговорить за рюмкой чая».

Утром ко мне на ресепшн забежала Аня, она уже знала, что к нам приехали гости. И, конечно, как и у любой женщины, у моей приятельницы была масса вопросов о моих бабушке и дедушки.

– А ты, что раньше с ними не встречался? – Аня не могла понять, как так получилось, – а почему? Они, что, сами не хотели приезжать к вам?

– Отец с ними крупно поссорился, – пытался объяснить я ситуацию, – когда уехал за границу.

– Так это когда было? – не унималась Аня, – за это время вы с сестрой успели вырасти. Они, что не хотели увидеть внуков? Или они не могли в Испанию попасть? Может им визы не давали? Или они на секретном производстве работали?

Я, как мог, пытался донести до Анечки, что у стариков были свои принципы. Что они не могли простить отца, который, по их мнению, предал Родину и своих родителей Но девушке все равно было непонятно, как можно, из-за каких-то «принципов», не хотеть увидеть своих внуков и сына. Я рассердился на ее непонятливость. Наверное, потому, что и сам не очень мог это понять. Так бывает в жизни. Ты пытаешься объяснить человеку то, что он не понимает, и сам склоняешься к мысли, что тебе это тоже не совсем ясно.

– А давай, ты сама попробуешь у них это выяснить? – мне пришла в голову идея, как приглушить поток вопросов моей приятельницы, – в обед сегодня. Хорошо?

– Ты думаешь, это удобно? – смутилась Аня, – мы же совсем незнакомы.

– Ты не поверишь,– съехидничал я, – еще вчера мы тоже были совсем не знакомы.

Аня рассмеялась, кажется она поняла, что «грузила» меня вопросами, на которые я пока не готов был отвечать.

– Ну ты и гусь, – она как бы невзначай толкнула меня в грудь, – получи фашист гранату!

– Ой! – я от толчка попятился назад и завалился на диван в холле, – стой, мартышка! Ты за это ответишь!

Аня выскочила из отеля и побежала на улицу, но я успел ее перехватить возле калитки, пока она возилась с захлопнувшимся замком. Обхватив девушку сзади, я с силой потянул ее на себя. Она отпустила калитку и повернулась ко мне лицом. Я, по инерции, крепко прижал Аню к себе. Мгновенно жар прошел по всему телу, я почувствовал упругую грудь девушки и ее тепло, Аня не сопротивлялась, наоборот прижалась ко мне всей своей фигурой. Мы оба замерли, потом ее руки обхватили мою спину и я понял, что девушке тоже нравятся наши нечаянные объятия. Аня подняла на меня глаза, в них отражалось голубое небо и стайка белых облаков. Она чуть прикрыла пушистые ресницы и потянулась ко мне своими приоткрытыми губами. Я уже целовался с девчонками и даже не один раз, но сейчас меня всего сковала какая-то внутренняя робость. Я почувствовал, что боюсь сделать что-то не так, чем-то обидеть, доверившуюся мне девушку. Преодолев свою неуверенность, я коснулся губами мягких уст Ани, и мы поцеловались. Сколько мы так простояли, не могу сейчас сказать, но я точно потерялся во времени. Я держал в своих руках лучшую девушку на свете, самую привлекательную и милую, изящную и нежную, обнимал ее стан и целовал мягкие, податливые губы. А она, доверчиво прижавшись ко мне, отвечала на поцелуи с неожиданной страстью, как будто ждала нашей встречи все свои шестнадцать лет.

Очарование момента было нарушено самым банальным образом – за калиткой кто-то негромко кашлянул. Анечка вырвалась из моих объятий и выскочила за калитку. А я стоял и растерянно смотрел на входившего к нам во двор посетителя.