Необходимо отметить, что в исторической науке существуют альтернативные взгляды на генезис религии бон. Так, точка зрения Б. И. Кузнецова и Л. Н. Гумилева об иранском происхождении этого учения долгое время считалась несостоятельной. По этой причине главные работы Б. И. Кузнецова, подводящие итог его многолетних научных изысканий по данному предмету – «Древний Иран и Тибет. История религии бон», а также «Бон и маздаизм» были изданы, увы, после его смерти: первая – в 1998 году, вторая – в 2001.
В связи с этим, Б. И. Кузнецов неоднократно подвергался беспощадной критике за свои научные убеждения. Однако, более поздние, независимые исследования зарубежных коллег Б. И. Кузнецова подтвердили правоту ученого (это мнение А. Н. Зелинского и В. М. Монтлевича – авторов предисловия к упомянутой книге «Бон и маздаизм»). Как пишут упомянутые А. Н. Зелинский и В. М. Монтлевич: «…Позиция Кузнецова об иранском происхождении бона, о его генетическом сродстве с традиционным маздаизмом на сегодняшний день является максималистской, но никем не опровергнутой. Современные тибетологи в этом вопросе до сих пор не пришли к общепризнанной концепции».
По их мнению, Б. И. Кузнецов, кроме этого, расширил спектр проблем, связанных с боном, хотя и не успел в своих исследованиях охватить весь их комплекс. В частности, к этим вопросам можно отнести следующее:
– эсхатология бона и ее связь с кочевым героическим эпосом о Гэсэре и легендами о Шамбале (о герое эпоса Гэсэре мы в дальнейшем поговорим более подробно);
– связь бона с иранским зерванизмом как древнейшим учением о времени;
– различные формы добуддийского и послебуддийского бона в Тибете и ряд др.
Теперь перейдем непосредственно к изложению их гипотезы, впервые опубликованной в совместной работе «Бон (Древняя тибетская религия)» в 1970 году и получившей развернутое представление в упомянутых выше книгах Б. И. Кузнецова «Древний Иран и Тибет. История религии бон» и «Бон и маздаизм».
Итак, в середине VII в. н.э., по приглашению тибетского царя Сронцзангампо, в Тибет из Индии прибывают буддийские монахи для распространения своего учения. Однако, там им пришлось столкнуться, как можно было бы предположить, не с первобытным язычеством, шаманизмом или культом мертвых предков, а с тщательно продуманной, теоретически отработанной религиозной системой, носившей название бон.
Впрочем, о времени распространения этой религиозной системы в Тибете в работах Б. И. Кузнецова содержатся противоречивые сведения. Так, в более поздней монографии «Бон и маздаизм» он относит появление бона в стране вечных снегов уже ко II в. до н.э., а именно к 127 году, который соответствует первому году тибетского летоисчисления «Годы царей». Этим же периодом датируется правление первого полулегендарного тибетского царя Някхри-цэнпо, с деятельностью которого древние тибетские источники и связывают начало распространения в Тибете религии бон. Важно подчеркнуть, что этот же год считается у тибетцев началом государственности.
Таким образом, возникновение первого государства в Тибете тесным образом связано с появлением в этой стране религии бон, что вряд ли может быть случайным совпадением. Не исключено, что государственность в Тибет наравне с религией, а одно от другого, как показывает история, в древности было неотделимо, привнесены извне, возможно в ходе завоевания этой территории каким-то неизвестным исторической науке народом (это предположение более детально мы рассмотрим в своем месте).
Несмотря на активную поддержку центральной, т.е. царской власти, буддистам пришлось выдержать тысячелетнюю борьбу, в результате которой им все-таки не удалось достигнуть полной победы – до сих пор в Тибете наряду с «желтой» верой – ламаизмом существует и учение бона, с той лишь разницей, что борьба между этими религиями больше не влечет за собой множества кровопролитных столкновений, что было характерно для первых веков проникновения буддизма в Тибет (у авторов буквально – «гекатомб из человеческих тел»). Т. е., внедрение буддизма в Тибете происходило драматически, насильственным образом со стороны царской власти (насаждалось «сверху»).