Много рассказывали также о моëм прадедушке Лаврентии по маминой линии, который был директором школы и слыл очень разносторонне образованным человеком.

Настолько разносторонне, что, например, спас всю свою семью от голода (ни один из его четверых детей не умер) за счëт хорошего знания трав и кореньев. Могу с огромной долей вероятности предположить, что был он травником и помогал не только близким.

А в 37м году он был репрессирован по доносу и расстрелян как враг народа. Ничего необычного для того времени.

Но я всегда задавалась немым вопросом: как так получилось, что его дети при этом не пострадали, а о нëм сохранилась добрая память? Все получили хорошее образование и были очень уважаемы в обществе, хотя никто в партии не состоял и рьяным коммунистом не был. Мой дедушка, например, был доцентом в институте, где бабушка преподавала высшую математику.

Они вообще такую планку нам задали своей интеллигентностью, благородством и порядочностью, что порой приходится вставать на цыпочки, чтобы дотянуться до их уровня и не ударить в грязь лицом перед памятью предков.

Так как же так вышло?

Узнала я разгадку совершенно неожиданно, в ходе расстановочной сессии у психолога.

Где просто захлебнулась от остроты чувств, которые считала из поля своей прабабушки Юли (жены того самого Лаврентия), незаконнорожденной дочери польского пана Радзиевского.

По интенсивности это было 10/10:

Стыд

Вина

Унижение

Самообесценивание

Несправедливость

Страх

Оцепенение

Слабость

Безысходность

А ещë – чувство недостойности своего благородного рода.

А всë потому, что ей ПРИШЛОСЬ ОТКАЗАТЬСЯ ОТ СВОЕГО ГОРЯЧО ЛЮБИМОГО МУЖА ДЛЯ СПАСЕНИЯ ДЕТЕЙ. Чтобы им не перекрыли кислород как "детям врага народа".

Она могла бы стать "декабристкой", у неë было желание уйти за мужем, если бы в этом был хоть какой-то смысл. Но она выбрала жить. Ради детей.

Вы только вдумайтесь: она выбрала жить ТАК ради жизни детей, а значит и ради моей тоже. Если бы она сделала другой выбор, возможно, меня и, соответственно, моей дочери, не было бы.

И для неë это было правильно. Но только она этого не осознавала. Она корила себя и считала предательницей.

Все вышеперечисленные чувства еë накрывали то попеременно, то одновременно, не давая ПРОЖИТЬ боль утраты.

Она, выросшая в любви и почитании, сама любила и благодарила своего мужа всем сердцем. А теперь потеряла не только его, но будто и его уважение, и своë достоинство.

Ей хотелось то спрятаться от всего мира, то кинуться на амбразуру, чтобы быть наказанной. Но надо было жить дальше.

И она нашла, казалось, оптимальный для себя выход – ЗАБЫТЬ О ЛИЧНОМ СЧАСТЬИ И ПОЛНОСТЬЮ ПОСВЯТИТЬ СВОЮ ЖИЗНЬ ДЕТЯМ и в последствии внукам.

Отказаться от своих интересов и жить только интересами детей. Так она и пользу принесëт, и примет "заслуженное наказание" за своë малодушие.

К слову сказать, у неë даже дома своего потом не было, она всë время гостила у детей. Которые, кстати, безмерно еë любили и готовы были всегда привечать бабулечку Юлю. По рассказам моей мамы, она была бесконечно доброй, заботливой и ласковой.

А вот про дедушку Лаврентия ни она, ни мамин папа, никогда не говорили. А узнала мама про него от своей мамы уже в 90х годах, когда говорить стало можно.

Но представляете, с каким почтением относился к нему мой дедушка (а значит это транслировала и прабабушка Юля), что бабушка смогла потом передать эту память дальше, не будучи при этом прямой родственницей! Я-то, наивная, думала, что в семье об этом всегда велись открытые разговоры…

Так вот, после смерти мужа, любая возможность и даже мысль устроить свою женскую судьбу пресекалась на корню, любые женские радости были под запретом. Ей было 40 лет, когда она овдовела. И это ровно тот возраст, когда мой организм внезапно дал гормональный сбой.