– Они сами найдут его. Мы же всего в десяти шагах от их дома, – сказал мужчина, но когда он оглянулся на корзину, оставленную на тротуаре, его хватка ослабла.

Луиза вырвала руку и бросилась бежать обратно к белому дому. Она не вполне понимала, что сделает, когда добежит до двери – не думала, что у нее хватит смелости постучать в переднюю дверь. Дворецкий миссис Шавелтон, вероятно, даже не узнает в ней дочь прачки, хотя она уже шесть лет забирала белье вместе с матерью. И даже если он узнает ее, то, скорее всего, придет в ярость, явно увидев, что какая-то работница, а вовсе не гостья, посмела прийти с главного входа, и просто захлопнет дверь у нее перед носом.

Быстро отбросив эту идею, Луиза пробежала мимо знакомого дома, продолжая удаляться от матери, в сторону мощенной булыжником глухой улочки, где она надеялась избавиться от преследования дяди в сумрачных закоулках, если сумеет не поскользнуться на этих округлых камнях.

Но ее промедление возле ступеней главного крыльца оказалось фатальным, и на этот раз Стивен схватил ее запястья и заломил ей руки за спину. Луиза поморщилась от боли и, согнув локти и колени, попыталась освободиться, однако дядя с легкостью обхватил ее тонкие запястья одной рукой, а другой схватил ее за волосы на затылке. Девушка мельком увидела его пожелтевшие от никотина ногти, и к горлу у нее подступила тошнота.

– На твоем месте я бы не пытался вырываться, – прошипел мужчина. – Ты пойдешь со мной.

Луиза отказалась от бесплодных попыток борьбы с ним. Он был очень сильным и опасным, и у нее не было шанса победить его. Почувствовав, что она смирилась, дядя ослабил хватку у нее на затылке, хотя и продолжал держать ее руки за спиной. Женщина, быстро проходившая по другой стороне улицы, стуча каблуками, как лошадка на выездке, бросила на них беглый взгляд, но продолжила путь, даже не замедлив шага.

– Молодец, – одобрительно произнес Стивен. – Если б ты лучше слушалась меня, то у нас не появилось бы всех этих сложностей.

Точно полицейский преступницу, он провел Луизу по глухой улочке и, свернув на Фулем-роуд, нанял такси. Если водителя и заинтересовало, с чего бы мужчина в рабочих башмаках и заштопанной шерстяной куртке заставляет молодую женщину в простеньком пальто и дешевой шляпке сесть в его кэб вместе с собакой, то он не показал этого.

– Вокзал Виктория, – бросил Стивен шоферу, – да поживей.

12 января 1920 г.

Длинная тощая фигура Гая Салливана от смеха согнулась почти пополам, его высокая форменная шляпа угрожала свалиться, а куртка едва не трещала по швам.

– Прекрати, Гарри! – простонал он. – Я больше не могу.

Гарри Конлон, казалось, размышлял, прекратить ли ему или продолжить восхитительные мучения своего приятеля. Они украдкой выпили чаю в кабинете начальника станции городка Льюис, куда их послали расследовать дело пропажи карманных часов. Здешний начальник, мистер Маршант, хорошо известный железнодорожной полиции южной ветки от Лондона до Брайтона, практически еженедельно призывал полицейских расследовать мнимые преступления.

– Тем не менее, парни, – мрачно напомнил им суперинтендант Джарвис, – это не означает, что на этот раз он тоже ошибся. Никакой предвзятости… если вы хотите стать приличными полицейскими. Не забывайте, что индюк, для которого вид фермерской жены по утрам привычно означал кормежку, один раз таки ошибся…

– В канун Рождества, – вставил Гарри. – Да, сэр.

– Гм, да. Именно так. В канун Рождества. Молодец, Конлон, – прохрипел Джарвис, прочищая горло. – Итак, какого черта вы еще здесь толчетесь?

Гарри и Гай поспешно покинули кабинет суперинтенданта – узкую тесную комнату, едва вмещавшую письменный стол ее обитателя с кожаной столешницей и деревянный стул, но тем не менее пропитанную атмосферой Центрального уголовного суда на Олд-Бейли для любого, вызванного в его прокуренные стены. Дверь этого кабинета выходила прямо на двенадцатую платформу вокзала Виктория.