Я смеюсь над этой двусмысленностью.

– Нет, не это… упаси боже!

Она кладет руку мне на бедро.

– Я типа знакомлюсь с девушкой, потом все входит в накатанную колею, и… – Я умолкаю.

– И что?

– Она влюбляется в меня, хочет, чтобы мы поселились вместе, поженились и завели детишек, а я почему-то нахожу в ней те или иные недостатки и начинаю сдавать назад.

Клэр внимательно слушает.

– Не знаю, в чем загвоздка, – запиваю это признание новым глотком. – Не знаю, почему я такой. Вторая моя девушка, наверное, была моей второй половинкой. Я ее обожал. И несколько лет тосковал после того, как мы расстались.

– Но ты ее не любил?

– Не знаю. – Я накрываю ладонью ее руку, которая так и лежит на моем бедре.

– Значит, она тебя бросила?

– Нет. Это я ее бросил.

– Но если ты много лет тосковал, то почему просто к ней не вернулся?

– Не хотел.

Она хмурит брови, глядя на меня.

– Что такое любовь? – задумавшись, прикусываю нижнюю губу; как нас вообще занесло в такие дебри серьезности? – В смысле, вот ты можешь дать определение, каково это, когда кого-то любишь, Андерсон? Потому что я не смог бы даже под угрозой смерти.

– Ну… – Она на мгновение задумывается. – Я думаю, это примерно то же самое, что иметь лучшего друга, с которым хочешь трахаться.

Я хмыкаю:

– Извращение какое-то.

– Ну да, есть немножко, – хихикает она.

Я некоторое время смотрю на нее.

– Каким был твой муж?

Ее плечи вдруг опускаются.

– Он был… – Ее словно окутывает облако печали. – Он был прекрасным человеком. Гордым… – Ее взгляд убегает от меня и устремляется куда-то в пустоту над стойкой. – Я каждый день по нему тоскую.

Я легонько пожимаю ее руку.

– А какой ты была женой? – спрашиваю.

Она улыбается, заметив мою попытку развеять ее печаль.

– Я была великолепной женой.

– Правда? – притворяюсь потрясенным. – Как-то трудно мне в это поверить.

Она смеется.

– Ну ладно, может быть, просто отличной женой.

– И у тебя есть дети? – продолжаю расспрашивать я.

– Угу, трое сыновей.

Я почесываю нос:

– Вот как хочешь, но мне не верится!

– Почему же? – фыркает она.

– Я никогда раньше не имел дела с женщинами, у которых есть дети.

– Как? Никогда-никогда?

– Не-а.

– А почему?

– Не знаю. Это странно, если задуматься. Меня привлекает очень специфический тип женщин.

Она смеется и всплескивает руками:

– Погоди-ка, дай догадаюсь!

Я усмехаюсь и поднимаю руку, прося бармена повторить заказ. Меня основательно развезло.

– Ну, попробуй.

– Сексуальное тело.

Согласно приподнимаю бокал.

– Молодая.

– Точно.

Она прищуривается, размышляя и глядя на меня:

– Я бы сказала – блондинка.

– Прямо в точку, – хмыкаю я. – По всем пунктам.

В ее глазах пляшут искры от удовольствия.

– Значит, она должна быть натуральной блондинкой с сексуальным телом и моложе тебя.

– Все так.

– Что еще у нее должно быть?

Поднимаю глаза к потолку, задумываясь.

– Мне нравятся модные девчонки.

– Модные девчонки! – передразнивает Клэр. – Что это значит?

– Не знаю почему, но мне нравятся девушки, которые разбираются в моде и любят ее.

– Типа… модели? – она хмурится.

– Нет, не обязательно модели, но девушки, которые красиво одеваются и следят за собой.

– Девушки-сумочки.

Я вопросительно поднимаю бровь.

– Тебе нравятся девушки, которые хорошо смотрятся у тебя на локте, – поясняет она.

– Возможно, – ее сравнение меня забавляет. – Ну а тебе что нравится в мужчинах?

Она задумывается.

– Не знаю.

– В смысле – не знаешь?

– Не знаю, что мне нравится. У меня до Уэйда было только два парня, а потом… ты.

Я улыбаюсь ей. Мне нравится, что нас так немного.

– А что тебя привлекло во мне?

– Ну… – Ее лицо становится серьезным. – Я хотела тебя превратить.

– Превратить меня… Во что?