- Да она тормозить не умеет! – проорал мужик. – Ты какого лешего дергалась, дура?

- Чего? – противно взвизгнула девица. – Это я тормозить не умею?! Это ты глаза бы разул! Я вообще уже стояла, когда ты в меня въехал!

- Баба за рулем страшнее обезьяны с гранатой! – продолжал сыпать житейскими мудростями виновник ДТП.

- А я бы на твоем месте вела себя поскромнее!

Андрей Никитич, между тем, махнул рукой на то, кто виноват, и отчаянно думал, что делать. Оценив обстановку, он выдернул из кармана телефон, на дисплее которого маячили два пропущенных от Моджеевского. Метнулся к машине, ругаясь на чем свет стоит, заглушил двигатель и щелкнул центральным замком, одновременно с этим вызывая службу такси.

- На проспекте пробка! – орал он оператору. – Я на Дачную нырну, к гастроному. Да! Что? В роддом! Без детей и животных!!!

С этими словами Андрей Никитич сунул ключ от своего японца водительнице разбившегося о его задний бампер клопа и в следующее мгновение уже мчался резвым оленем в означенном им направлении, словно намеревался стать обладателем олимпийского золота в беге с препятствиями.

Этот бег, раскрыв рот, и наблюдали дама в фиалковой шляпке и солидный мужик, спровоцировавший аварию.

Такого поворота событий не ожидал ни один из них. Особенно ввиду ключа, который она машинально зажала в ладони – где это видано, чтоб такое добро раздавали прямо посреди улицы? Вот только теперь барышня лишились возможной поддержки в дальнейшем урегулировании вопроса, а водитель мерса это прекрасно понимал. Женщины по природе своей... мягче. Однако когда Малич скрылся за поворотом, она перевела дыхание, мужик рассеянно отвел взгляд, а потом они резко повернулись друг к другу и оба вдохновенно заорали:

- Тебя тормозить научить, дуру?!

- Глаза протри, идиот!

Вокруг них жизнерадостно сигналили машины, будто приветствуя и салютуя их свершениям, из соседних авто выскочили нервные мужики, которые теперь уже точно никуда не опаздывали – везде успели, а сама виновно-пострадавшая вызывала ментов.

Разумеется, ничего этого Андрей Никитич знать не мог. Он вообще почти забыл о том, что случилось, когда влетал в здание роддома, где был перехвачен зятем. Моджеевский мрачно сунул ему стаканчик с обещанным кофе и провозгласил:

- Мне ничего не говорят до сих пор!

- Черт! – выдохнул Малич. Забрал у Романа кофе, сделал несколько глотков и упал в оказавшееся рядом свободное кресло. – Черт! Это хорошо или плохо?

- Откуда ж мне знать? Я в государственной клинике первый раз рожаю!

- Ну так а кто тебе доктор! – с упреком брякнул папа.

- Да понял, понял, - мрачно согласился Роман, очевидно, сдаваясь, и отхлебнул из своего стаканчика. Поморщился и взорвался: - Врачиху она, значит, выбрала! Больницу тоже! Партнерские роды не хочет! И эти молчат, как в рот воды набрали! Главврач предложил у него в кабинете ждать, раз домой не еду. Нормально вообще?

- Сиди и не умничай! – рыкнул Андрей Никитич. Врачебные порядки ему тоже, собственно, не нравились. Но раз Женька решила… - Дома будешь… умничать.

- До дома еще далеко... да и не смогу я дома! Надо было им новый аппарат для УЗИ подарить... или что там...

- И чем бы он тебе сейчас помог?

- Я не знаю, Андрей Никитич, - наконец сдался Моджеевский и откинул голову на спинку кресла. Потом нарочно долбанулся о нее затылком посильнее и сообщил: - В моем возрасте становиться опять родителем – это... несколько нервно. У вас младшая и то раньше появилась... Но вы же должны понимать!

- Не понимал – тут бы не сидел, - отозвался Малич и, решив еще немного по-стариковски поворчать, буркнул: - А ты, Роман Романович, лучше о Женьке подумай. А то все о себе, да о себе… Нервно! А ей не нервно! Родитель!