Ну он учудил, конечно. Потерял контроль и предал себя. В горле собралась горечь, и в какой-то момент он понял, что плачет.

– Идиот.

Как он мог позволить причинить себе вред. О чём он думал?

В раковине остались брызги и несколько неровных дорожек крови, стекающих в сливное отверстие. Полотенце пропиталось уже насквозь. Паша загнанно посмотрел, что там под ним. Кожа разъехалась, как от прикосновения топора, и из нутра бил робкий вишневый ручей. Он промокнул кровь полотенцем и на секунду увидел свою мышцу – бледную полоску ребристых тканей, как в учебнике, – прежде чем кровь хлынула опять. Идиот.

Он набрал номер скорой помощи.

Пока ехала бригада, он перетянул предплечье у сгиба локтя ремнём, залив к тому моменту пол в спальне. Стало стыдно, но в то же время хотелось врезать кому-нибудь. Только не понятно кому. Желательно, той крысе, которая забралась в его мозг и подсказала ему это гениальное решение всех проблем. Он осознал, как он был слаб, стоя с лезвием в ванной и думая о том, что имеет право всё закончить. Собственная жизнь висела на волоске в его дрожащих руках. Было стыдно, будто он поддался чужому влиянию и его обманули, как маленького мальчика. Наверное, так себя чувствуют «ведомые» в сектах, когда в момент прозрения до них доходит. И они понимают, что всё это время их использовали, подталкивали в нужную сторону и насмехались за спиной.

Окей, у него бывали сложные дни. Порой он был зол или так же разбит обстоятельствами. Да чёрт возьми, после расставания с Софией он был никакой, но до такого не доходил. Мыслил. Временами. Но не доходил.

Вспомнился фильм – или десяток фильмов, – в которых Бога изображали, как засранца, двигающего судьбами, переставляющего детальки лего, сплетающего нити и разводящего мосты. Именно Бога Павел мог бы винить сейчас в своей позорной слабости, если бы уже не знал, что Бога либо не существует, либо он давно покинул это гиблое место. Значит, существует нечто, подобное Ему. От чего в воздухе веет прохладой, когда сердце замирает в страхе. От чего душит сам воздух, когда мы стоим в тупике и не знаем, куда дальше двигаться. От чего непроизвольно люди доходят до крайности без видимых причин, вопреки всему, что уже пережили, что побороли и насколько они стали сильны после всех этих испытаний. То, что ломает принципы и психику. То…

Павел остановился. Кажется, он всё это время маячил по квартире из угла в угол. Захотелось вспомнить все те моменты, которые казались ему случайностью. Их было предостаточно. Он оправдывал многие совпадения, притягивая за уши логические причины. Но если отмести логику и провести прямую зависимость, то такие события происходили регулярно. Выстроенные мастерски и поданные под таким дымком, что не разберёшь схожих черт. А если ничего из этого не было случайностью.

– Твою мать. Моей жизнью опять кто-то управляет…

Написать одну картину, рассказать читателям одну историю, создать что-то целостное из пустоты – забег на короткую дистанцию, однако даже для этого пришлось бы приложить много сил и терпения. Ворваться в новое дело с шашкой наголо – легко. Огромных усилий стоит именно довести дело до конца, когда прежнего огонька нет, и приходится черпать в себе что-то ещё, что поможет закончить. Двигаться на одной жажде завершения, и маленькими шажочками приближать конец.

Смог бы Фрейд дописать свою сексистскую трагедию по психоанализу, если бы на самом деле не был так двинут на этом вопросе? Смог бы Черчилль продвинуть свои идеи без любви к свиньям? Возвёл бы Карл Маркс марксизм в абсолют? Донёс бы Ленин идею капитализма в рабочие массы? Без должной страсти? Без сотен горящих глаз, которые смотрели на них, как на сумасшедших гениев? Смог бы ты, в мире, столь угнетённом и заурядном, найти своё место, если бы твой мозг не испытывал хоть каплю азарта и любознательности? Не смог бы.