и идеально начищенные лоферы. При этом он был невысоким и коренастым, не особо красивее меня, изгоя и ботаника. Но девушкам он нравился. И это натолкнуло меня на мысль: гитара может стать панацеей.

В Менло жил парень с Гавайев по имени Кеоки Кинг, обитавший напротив меня и обладавший старой акустической гитарой Martin 000-21. Он нашел инструмент в сарае на ранчо отца, так что гитара была в паршивом состоянии, но, надеюсь, он ее сохранил – в наши дни такая стоит тысячи долларов. Он нечасто играл, поэтому всегда был рад одолжить гитару мне. После уроков нас запирали в общежитии, так что выбора было два: либо учеба, либо гитара Кеоки. Для меня это вообще не было выбором.

Я играл на гитаре Кеоки практически каждый вечер в Менло, пока не получил, наконец, собственный инструмент: традиционную акустическую фламенко-гитару из легкого кедра с грифом из черного дерева, работы мексиканского мастера Хуана Пиментеля. Впервые взяв ее в руки, я практически никогда больше не выпускал этот инструмент. И моя теория о том, что гитара – отличный способ стать крутым, оказалась верной: в школе все внезапно стали моими лучшими друзьями, желая потрогать мою акустику.

Помимо дополнительного времени для репетиций Менло подарила мне новую музыку, которую я узнал благодаря приехавшим со всей страны студентам. Я впервые услышал Роберта Джонсона, Би Би Кинга, Альберта и Фредди Кингов. Блюз. Подлинный блюз. Тогда же было возрождение интереса к фолк-музыке, благодаря чему я открыл для себя Джоан Баэз, Рамблин Джека Эллиотта, Ледбелли и своего главного кумира всех времен – Боба Дилана.

Весь этот безумный микс дополняла музыка фламенко. У отца была пластинка Dos Flamencos – захватывающий балет классической музыки в гитарном исполнении Хайме Грифо и Ниньо Марвино. Меня поразила сложность и нежность этого произведения. Мы с Биллом Вольфом решили, что будем следующими Dos Flamencos, но по факту все еще были Dos Beginner Guitarristas («Начинающие гитаристы»).

Во время летних каникул мы с Вольфом поделили расходы на гитарные уроки с известными инструкторами фламенко Питером Эвансом и Арнольдом Лессингом. Раньше они регулярно играли в заведении Casa Madrid на бульваре Пико, аккомпанируя испанским танцовщицам, завораживавшим меня своей экспрессией, движениями и севильскими юбками. Благодаря регулярным урокам и кропотливой практике постепенно из ужасных гитаристов мы переквалифицировались в неплохих. Вернувшись в школу после каникул, мы продолжили оттачивать навыки каждый вечер.

Помимо тонкого, неземного звука фламенко меня также привлекал неуклюжий, манерный звук музыки джаг-бэндов. Причем нравился мне не столько звук, сколько сам образ. Ребята на обложке альбома Джима Квескина и Jug Band казались дуралеями, в то же время они выглядели упоротыми, а быть упоротым – это круто. Вольф тотчас же купил круглые солнцезащитные очки, подобные тем, что были у Фрица Ричмонда на обложке альбома, опередив на несколько лет Джона Леннона. При этом банальность и примитивность этой музыки казалась вызывающей. Мы с одноклассниками как-то отправились посмотреть выступление Джима Квескина и Дэйва Ван Ронка в клубе в районе залива. Также мы побывали на паре выступлений Mother McCree’s Uptown Jug Champions с участием Джерри Гарсиа, Рона «Пигпена» МакКернана и нашего знакомого ученика из Менло Боба Вейра – эти трое позже создадут Grateful Dead. Все в школе тогда обсуждали крутизну Боба Вейра и парней из Mother McCree’s, так что мы с друзьями решили создать свой джаг-бэнд, чтобы стать крутыми и обсуждаемыми.