Здесь первая часть рукописи заканчивалась, но она дала мне много материала для размышлений. В записках содержались описания снов различных людей, относящихся к тому самому периоду, когда происходили странные визиты молодого Уилкокса. Мой дядя, кажется, опросил почти всех своих друзей, к которым мог обратиться, прося рассказать их о своих снах, и фиксируя даты любых значимых за последнее время видений. Он получил так много откликов, что справиться с ними без секретаря было невозможно. Эта оригинальная корреспонденция не сохранилась, но его заметки составляли полный и действительно важный отчёт. Средние люди в обществе и бизнесе давали почти полностью отрицательный результат, хотя и были среди них некоторые несформированные ночные видения в период между 23 марта и 2 апреля – во время бреда молодого Уилкокса. Четыре случая давали неясные описания странных пейзажей, а в одном случае было упомянуто нечто вызывающее страх.

Ответы художников и поэтов были самыми интересными, и я подозреваю, что если бы сопоставили эти рассказы, то возникла бы паника. Но это были не оригинальные записи, и я подозревал, что им задавали наводящие вопросы – или же записи были отредактированы. Именно поэтому я продолжал думать, что Уилкокс оказал на старика-учёного внушающее воздействие. Ответы эстетов содержали тревожные рассказы. Большая часть их с 28 февраля до 2 апреля видела во сне очень причудливые вещи, интенсивность сновидений была несоизмеримо сильнее в период бреда скульптора. Больше четверти из них сообщали о сценах и полузвуках, подобных тем, что описывал Уилкокс; а некоторые из видевших сны боялись гигантской безымянной твари, которая в конце стала видимой. Один случай был весьма печальным. Широко известный архитектор, проявлявший большой интерес к теософии и оккультизму, в день начала болезни молодого Уилкокса впал в буйное помешательство, на протяжении нескольких месяцев непрерывно кричал, звал на помощь, чтобы его спасли от какого-то сбежавшего обитателя ада. Если бы мой дядя вместо чисел упомянул настоящие имена, то я бы провёл собственное расследование; но дело обстояло так, что мне удалось проследить лишь несколько случаев. И хорошо, что до тех людей не дошли никакие объяснения.

Статьи из газет, как я выяснил, касались случаев паники, мании и чудачеств во время указанного периода. Коллекция профессора Энджелла была огромной, а источники были рассредоточены по всему земному шару. Здесь было ночное самоубийство в Лондоне, когда человек с диким криком выпрыгнул из окна. Здесь было письмо редактору газеты в Южной Америке, в котором некий фанатик на основании своих видений предсказывал будущее. Статья из Калифорнии описывала колонию теософов: люди в белых одеждах готовились к какому-то «великолепному исполнению», которое так и не наступило. Статьи из Индии говорили о серьёзных волнениях среди местного населения в ночь с 22-го на 23-е марта. Запад Ирландии был также полон диких слухов и легендарных историй, а живописец по имени Ардуа-Бонно, изображавший фантастические сюжеты, на весеннем парижском салоне в 1926-м году предложил богохульный «Пейзаж из сна». Также были зафиксированы многочисленные беспорядки в психиатрических лечебницах. Но я был тогда убеждён, что молодой Уилкокс знал о более ранних материалах, упомянутых профессором.

The older matters which had made the sculptor’s dream and bas-relief so significant to my uncle formed the second half of his long manuscript. Once before, it appears, Professor Angell had seen the hellish outlines of the nameless monstrosity, thought about the unknown hieroglyphics, and heard the ominous syllables which can be written only as “Cthulhu”.