– Я хочу то, чего у тебя еще нет. Не бери в голову, если ты согласишься на нашу сделку, я заберу это позже.

Сделка, а не подарок. В университете я не учился, но разницу любой поймет. Вот после таких сделок и рождаются сказки, в которых герои под конец умирают, и некому их оплакать, потому что сами, дураки, виноваты.

– Лучше я останусь бедным, но сохраню свою душу, – заявил я.

Священник нашей церкви мог бы мной гордиться. Пожалуй, немного театрально получилось, но я хотел, чтобы до Лиса дошло: я его насквозь вижу. Сожрет мое сердце и не подавится.

– Ну брось. Я же знаю, ты не ради денег, жадность – не твой порок, – пожал плечами Лис, ничуть не впечатленный твердостью моей воли. – Твой порок – трусость. Но разве ты не хочешь, чтобы музыка стала твоей жизнью? Разве не хочешь увидеть Пака так же близко, как меня, поговорить с ним? На афиши-то любой может облизываться, тут храбрость не нужна.

Ох, вот это был, конечно, удар ниже пояса. При словах «увидеть Пака» у меня перехватило дыхание. Я даже мечтать о таком не смел.

– У меня нет голоса, – сдавленно пробормотал я, хватаясь за последний аргумент. Остатки здравого смысла уже уносило волной под названием «увидеть Пака». – Мама когда-то привела меня в музыкальную школу, и там сказали, у меня нет вокальных данных.

– Зато у тебя отличный слух, и поешь ты вполне приятно.

Да откуда ты знаешь, тварь потусторонняя?! Я внезапно разозлился. Как он смеет все обо мне знать? Я бессильно опустился на крыльцо какого-то закрытого магазина. Темную витрину украшала реклама дешевого рамена в стаканчиках.

– Этого недостаточно, чтобы попасть в «Тэянг», – огрызнулся я. Мы что, всерьез это обсуждаем? – Надо еще уметь танцевать, и…

В знак заключения сделки Лис протянул мне руку с оттопыренным мизинцем. У него были очень красивые руки, бледные, с чистыми, аккуратно постриженными ногтями – никаких демонических когтей. Я руку в ответ не протянул.

Работая в кафе, я годами изучал людей и легко определял прожженных дельцов, у которых на уме только бизнес. Один из них стоял сейчас передо мной, я читал это в его глазах, просто слишком робел, чтобы сказать вслух.

– Твоя мать за гроши выбивается из сил на жалкой работенке, – негромко сказал Лис, продолжая протягивать руку. – Такой, как она, трудно рассчитывать на что-то большее. Она так и будет пахать там, пока не умрет от инфаркта из-за вечного недосыпа. Ты должен согласиться. Ради своей матери, ради себя и ради музыки.

Какая бессовестная, дешевая манипуляция! Я поднял на него тяжелый взгляд. Встал. Сделал несколько шагов по переулку. Вернулся, сжимая кулаки, – не в знак угрозы, а чтобы рука не потянулась к руке Лиса. Мне так хотелось согласиться, что в животе ныло. Лис сердечно взял меня за плечи.

– Позволь мне поделиться с тобой знанием, которое я обрел за долгую жизнь: чтобы увидеть звезду, надо открыть глаза. Большинство людей понятия не имеют, какие они, и стараются не попадать в ситуации, где можно выяснить, ужасны они или великолепны. А может, и то и то. Легко быть праведником, когда никто не зовет тебя погрешить! Ты всю жизнь избегал риска – и что это тебе принесло?

Лис снова протянул мне мизинец, и я вспомнил свой любимый момент из одного клипа «Тэянг»: взгляд Пака прямо в камеру. Я этот момент раз сто пересмотрел – Пак глядел с такой искренней яростью и печалью, будто и он, успешный и прекрасный, знает, какой жестокой бывает жизнь. Я понимал, что это лишь картинка, хорошая режиссура, и все же ради этих двух секунд я проматывал клип назад снова и снова. Мне казалось, что Пак смотрел прямо на меня, и это был взгляд человека, у которого есть душа.