Душой заболел.

И отринул от сердца ты всех.

И остался один, не удел…

Что же делаешь ты –

Погоди, оглянись…

Ты, как в сказке, уснул,

Так вставай же, проснись!

Ты родных позабыл и ушёл от любимых,

Непонятным ты стал и колючим, как ёж.

Разыскал, возлюбив, ты другую, и милых друзей.

Оставаться нельзя, и уйти невтерпёж…

Говорят, будто ты гуманист поневоле,

Совершив благовидный поступок,

Восхищаясь своим благородством,

Тихо шепчешь: «Какой молодец…»

Говорят, грезишь ты о любви благородной,

Чтоб ласкали тебя и несли на руках.

Семью бросив, забрав свой налог подоходный,

Жертву снова найдёшь, закрепившись в веках.

Говорят, жёсток ты, беспощаден,

И всегда настоишь на своём.

И хотя род людской на Земле – мириады,

Столько зла не осело ни в ком…

А ещё говорят – раньше лучше был, чище,

Утром видел росу, жаворонка полёт,

Замирал, восхищаясь, в Мытищах,

По Москве отправляясь в поход.

II

Никого, ничего не боишься –

Не от Бога тебе этот дар.

Сколько зла и расчётливой боли

Повсеместно ты вложишь в удар…

Исподлобья кривая ухмылка,

И угрюмый, неласковый взгляд.

Вместо целого кладёшь ты обмылки,

И походка вразвалку,

И цинизм, слово яд…

Ни в кого, ни во что ты не веришь,

И плакатным призывам –

Площадную брань.

Окружающий мир очень скупо

Ты делишь – на двоих:

На своих и взимающих дань…

Осуждаешь путан и

Не любишь ты рокеров,

Восхищаясь же сверхчеловеком,

Веселишься ты от лилипутов и гномиков…

Сознавая себя, и продукт, и эпоху,

И потерянным века ребёнком,

С языка ты змеёй пригреваешь наваху,

Ей пластая, без сердца смеясь над котёнком…

И что странно – ведь ты не один.

Твоих братьев, таких–то нимало….

И откуда берутся? И кто породил?

Да и кто виноват? Семья, школа –

Не на– а – до!

Вот в твоей–то жестокости «профи» –

Только армии нашей вина.

Дедовщина, наряды, бессонные ночи,

Всё обычно, как мрака тона.

Научили там быть бессердечным.

Восьмидесятые годы – застоя рассвет.

Своей службы тот срок «быстротечный»,

Что в тюрьме, что на «точке» – единый момент…

III

А скажите мне, что станет с парнем,

Если в срок восемнадцати лет

Учат бить сапогом в подбородок,

И стрелять в человека – и весь вам ответ…

Ещё учат звериной хитрости,

О приказах не рассуждать,

Добиваться кошачьей гибкости,

И оружием владеть на «ять».

По приказу смерти предать, не думая,

И на мирное небо взвести курок.

За тебя пусть начальник думает,

А ты делай всё быстро и в срок…

Жизнь тогда лишь ценить начинаешь,

Когда в бандитское дело заглянешь.

Когда могильным холодом обдаст,

Когда ты вздрогнешь, взмокнув в этот раз…

Счастлив будет из двоих лишь тот,

Кто быстрее свой курок нажмёт.

А затем, смотря на труп душмана,

Жалко станет старую, его седую маму…

Молчать умеешь ты красноречиво –

Взгляд тяжёлый, острый и пустой,

Вкруг тебя, как ни вейся ретиво,

Склоки скачут одна за другой.

Говорят, жить с тобою без ссор –

Невозможно. Не характер,

А мраки одни.

И в союзе сердец твоя доля –

Подложна, как лавина,

Густеют, мрачнеют они.

IV

Лишь в одном ты хорош –

В бабьем счастье.

Здесь ты царь Соломон,

Здесь ты бог, голиаф…

Ты на женщину смотришь,

Как шулер на масти,

Будь то просто доярка,

Либо Эдит Пиаф…

Может быть, на Земле потому

Тебя держат, не решаясь

Прогнать насовсем, – иногда ты

Ласкать ведь умеешь и нежить,

Иногда и хорошим бываешь совсем…

Говорят, говорят, говорят обо всём:

Столько разных людей

Говорят об одном.

Не волнуйся, не те ведь

Судьбину творят. Есть другие,

Они говорят о другом.

Ты не бойся, живи!

Будь самим лишь собой.

Ты друзей сбереги и

Живи лишь с одной…

А оценят тебя лишь потомки.

Взвесив всё, рассмотрев, обсудив,

Человеком останься – и только,

Древо, с домом построив,

И сына взрастив…

Май /Час быка /08.11 –19.11.88

Равнодушие