– Да кому они сдались? – пожала я плечами.

– На всякий случай знать нелишне, – возразил папа. – Вдруг какому-то экипажу придется прибегнуть к аварийной посадке? Барон добыл бесценную информацию, которая будет включена со все справочники. Секрет выживания на Остедре оказался довольно прост, но поди ж ты узнай!

– Главное, успеть до жесткой посадки придумать себе подходящее имя и титул, – съехидничала я.

– Да нам и выдумывать ничего не надо, – отшутился папа. – Что испанские, что русские полные имена звучат вполне впечатляюще. Иностранцы всегда спотыкаются на наших отчествах, а уж выговорить какое-нибудь «Мстислав Всеволодович Крестовоздвиженский» можно лишь после основательной тренировки.

– Или, – добавила мама не без гордости, – Лаура Флорес Гарсиа де Пьедрабуэна Ортега.

– Так что можем смело лететь на Остедру вслед за доблестными баронами, – подытожил папа.

– А надолго они сюда? – спросила я, ведь и папа, и мама по долгу службы общались с Ризеншнайдерами по прибытии на Арпадан.

– Как получится, – ответил папа. – У барона-отца есть идея наладить сотрудничество с роботами Арепо. Но для этого нужно получить множество официальных согласовании с Комитетом по Искусственному разуму и Межгалактическим альянсом. Находясь на Остедре, сделать это нельзя, там нет никакой дальней связи.

– Мне он сказал, – добавила мама, – что планирует провести на Арпадане как минимум год. Или два. Ради сына. Он считает, что мальчику будет полезно поучиться в школе с другими детьми.

– Ага, социализация, – понимающе поддакнула я.

– У тебя-то с этим, как выяснилось, нет проблем, – кивнула мама.

– А у богатеньких аристократов есть!

– Не завидуй. Этот… как его… Карл-Макс не выбирал, кем родиться. И если он выжил во всех передрягах, значит, голова у него работает четко.

– Интересно, а где он выучился играть на скрипке?

– На чем? – удивились родители.

Я гордо выложила им всё, что успела узнать про эту диковину.

– Ну ничего себе! – изумился папа. – Неужели сейчас еще кто-то исполняет живую музыку?

В самом деле. Когда нам нужно, чтобы звучало что-нибудь подходящее – ритмичное для танцев и спорта, приятное для расслабления, веселенькое для бодрости, – мы просто нажимаем кнопку, клавишу или касаемся сенсора. И оно звучит само. Можно взять синтезатор и намикшировать собственный сэмпл. Любые звуки любых планет в любых сочетаниях. Классно ведь, да?

– Между прочим, твой прапрадедушка был скрипачом, – огорошил меня папа. – Профессия уже тогда становилась редкой, но еще воспроизводилась в специальных культурных зонах. Они так и назывались – консерватории, от слова «сохранять». Московская считалась одной из самых известных. И закрылась позже других.

– А как его звали?

– Михаил Зильберштерн.

– Тоже немец?

– Нет, еврей. Но это теперь совершенно неважно. Всё равно фамилия потерялась.

– Как это?

– У него была дочь, она вышла замуж и стала Зильбернштерн-Ненашевой, а внучка – просто Ненашевой, но и она сменила фамилию на Василеску… В общем, в итоге вышли Цветановы.

– Жаль. А то вышло бы не хуже чем у баронов: Юлия Лаура Антоновна Цветанова-Зильберштерн-Ненашева-Василеску-Флорес-Гарсиа! Ах да, еще Пьедрабуэна Ортега!

– На здоровье, если тебе так нравится. Называйся как хочешь. Только документы переделывать слишком хлопотно. И так на Земле ворчали насчет двойной фамилии. И имя пришлось официально оставить одно.

– Я всегда объясняю, что Юла – сокращение от «Юлия Лаура»! – похвасталась я.

Поговорить с юным бароном наедине у меня почему-то никак не получалось. Похоже, ему интереснее общаться с Фатимой, его одноклассницей. Ну да, она старше, и очень красивая, и здорово сечет в своей микробиологии, и вообще… Он даже не посмотрел на то, что мое полное имя в любом случае гораздо длиннее, чем Фатимино. Она ведь – просто Фатима Йылдыз-кызы.