Я любила в нем все: его достоинства, недостатки, даже неизвестно, что больше, но было и то, что меня в нем пугало. Первые месяцы влюбленности сопровождались постоянными путешествиями, уикендами, ужинами в красивых ресторанчиках и кафе. Мы заказывали к обеду и ужину вино, но у нас это никогда не ограничивалось одной бутылкой. Дин любил прийти домой после громкой вечеринки и дополнительно поддать. Он не был агрессивен, но мне хотелось вести более здоровый образ жизни, учитывая тот факт, что мы имели грандиозные планы на будущее.

Мы не раз говорили о свадьбе и приняли решение пожениться, но родителям решили огласить это в августе, а сейчас ехали просто на отдых. Я думала о том, что Дин готовит мне сюрприз и вся суета вызвана этим.

Дорога была красивой, но изнурительной. Мы проезжали живописные села и города, но я совершенно не понимала, зачем из Стокгольма, где мы жили, ехать в Киев через Хельсинки? Для чего сознательно удлинять и без того неблизкий путь? Дин объяснил, что нам необходимо заехать в гости к его друзьям в Финляндии. Он долгое время мечтал меня с ними познакомить. Они ненадолго прилетели из Канады, и другой такой возможности не будет. Я сдалась, но когда мы пересекли черту моего родного города, первое, что я сказала: «На машине больше не поеду. Трое с половиной суток, чтобы добраться до Киева! О нет! Это не для меня!»

С Дином все было просто. От него я слышала лишь: «Хорошо, любимая, как скажешь», – и при этом он, будучи старше меня на пятнадцать лет, ни разу не повел себя, как подкаблучник. Когда я увидела родителей, то сумбурная изнурительная дорога стерлась из моей памяти. Хотелось думать только о хорошем.

Папа с мамой были несказанно рады нашему приезду. Мы отправились вчетвером погулять по Львову, рванули с моими друзьями на пару дней в бесшабашную Одессу, по пути обратно насладились воскресным пикником в «Софиевке». Дин любил Украину, ему нравилось здесь бывать, а я была горда за родину и любимого человека, который умеет радоваться жизни и ценить в ней каждый миг и каждую деталь.

На обратном пути я пила успокоительное, чтобы спать в дороге и не видеть злых собак с еще более злыми пограничниками, витиеватые проселочные трассы и придорожные однотипные фастфуд-кафе.

Месяца через два, в августе, мы решили снова поехать в Украину, только теперь на пару недель в Крым. Мы обещали родителям провести с ними время в Гурзуфе – живописном месте среди лесов, скал и обрывов. Именно там Дин планировал просить моей руки.

За несколько дней до отъезда мы начали ссориться по поводу того, как ехать. Дин настаивал на том, чтобы ехать на машине, любуясь красотами природы, и, возможно, заскочить на пару дней в какой-то чудный уголок и провести там репетицию медового месяца. «Если городок снова финский, мы будем репетировать то, как ветер срывает с меня фату или дождь со снегом портят наше праздничное действо?!» – зло шутила я, но не умела долго на него злиться, и его сумасшедшие идеи чаще доставляли мне удовольствие, нежели вызывали неприязнь. Из его уст очередная затея звучала заманчиво и вызвала у меня улыбку, но я не понимала, почему при наличии возможности купить билеты бизнес-класса нужно трястись в машине. До скандала не дошли: зачем ссориться, если потом все равно помиримся. Мы приняли решение, что Дин едет на машине, везет свой горный велосипед и еще что-то из спортивного инвентаря, а я лечу налегке самолетом. Все вещи я запакую Дину в машину, а сама отправлюсь в дорогу на пару дней позже любимого с маленькой ручной сумочкой и iРad с музыкой и фильмами, которые по моей просьбе Дин любезно закачал. Все без исключения о любви.