Ее монолог прервал заливистый смех, и Фрэнк перевел взгляд на Тэссу, у которой даже слезы из глаз хлынули. Она вся сотрясалась от хохота, мокрые волосы-сосульки мелко дрожали, грудь ходила ходуном.

Камила отпрянула назад.

– Что за… – выдохнула она в ужасе.

Фрэнк больше на нее не смотрел, сосредоточившись на мелких морщинках вокруг глаз Тэссы.

Если она пятнадцать лет была инквизитором, то сколько ей сейчас?

– Браво, Камила, – простонала Тэсса, – прекрасная речь.

– Это какой-то гипноз? – слабым голосом спросила Камила. – Вы меня заворожили?

– Таков уж наш Фрэнк Райт, – утирая слезы, простонала Тэсса, – его взгляд почище детектора лжи будет. Стоит ему посмотреть на кого-нибудь – и вуаля! Тот становится самым честным человеком на свете.

– Бред, – холодно возразила Камила, взяв себя в руки. Однако она торопливо нацепила на нос темные очки и отвернулась. – Ничего подобного о Фанни я не думаю.

– Мы никому не скажем, Камила, – заверила ее Тэсса, – однако будет хорошо, если ты предупредишь об особенностях Фрэнка в завтрашней газете.

– Разве Фрэнк не уедет от нас уже завтра? – голос Камилы окончательно заледенел. – Кажется, он приехал кого-то навестить, и все?

– Я приехал увидеть брата, – хмуро согласился Фрэнк, переводя взгляд на море. Ему была неприятна эта сцена. Люди вообще почти всегда становятся неприятными, когда начинают говорить что думают.

– Что ж. Не могу сказать, что было приятно познакомиться. Надеюсь, мы больше никогда не увидимся, – и Камила торопливо развернулась и пошла прочь. Тэсса глядела, как та карабкается вверх по узкой тропинке.

– Фанни специально не стала ее предупреждать, – заметила она задумчиво. – А Фанни добрейшей души человек. Это она за меня заступается, – добавила Тэсса доверительно. – «Расследования Нью-Ньюлина» то и дело критикуют меня как мэра и как шерифа. Странное это чувство, Фрэнк, когда тебя кто-то защищает.

– Без комментариев, – ответил он, снова укладываясь на горячий камень. – Меня никто и никогда не защищал.

– Кстати, – Тэсса подвинулась так, чтобы закрыть его от слепящего солнца. – Как насчет работы, Фрэнк? Нью-Ньюлину позарез нужен сантехник.

Все-таки она сунула нос в его досье, лениво подумал он.

И даже обрадовался этому – хорошо, когда не нужно про себя ничего объяснять.

Фанни порой и сама себе удивлялась: как это она еще не утратила любовь к людям?

Она была некрасивой, это правда, и частенько ее из-за этого обижали, что тоже было правдой.

Но ведь и Фанни время от времени причиняла другим невероятные мучения, что не шло ни в какое сравнение с ее обидами.

Она старалась изо всех сил, чтобы удержать в себе крик, но был один-единственный человек в этом мире, которому она бы провыла в самое ухо.

Безжалостная Камила Фрост, бесцеремонный репортер, которая вечно насмехалась над другими и подсвечивала, как софитами, их недостатки.

Вот бы этот зловещий и страшный Фрэнк Райт поставил ее на место.

Энергично взбивая венчиком тесто, Мэри Лу рассеянно слушала гневный рассказ Камилы о человеке по имени Фрэнк, чей взгляд каждого выводит на чистую воду.

– И о чем же ты говорила, когда смотрела ему в глаза? – спросила она с легким интересом.

Камила вдруг некрасиво побагровела и замолчала, оглянувшись на беззастенчиво подслушивающих Милнов.

Дебора и Билли Милн вели в крохотном Нью-Ньюлине городской образ жизни. Каждый день они заходили на поздний ланч в пекарню «Кудрявая овечка», чтобы выпить большую чашку латте, съесть по большому куску пирога и фруктовый салат. Вечерами по дороге домой Мэри Лу заносила им ужин – как правило, овощи и рыбу.