Вдруг по переулку прокатился странный шорох, будто ветер гнал по лесной тропинке сухие листья.
– Ты слышал? – встрепенулась Тесса.
Джин не ответил – все его внимание было сосредоточено сейчас на пяти хулиганах. Тесса осмотрелась кругом, пытаясь понять, откуда взялся этот шорох. Никого, кроме них, в переулке не было. Двери запасных выходов магазинов были заперты, кроме одной, вдалеке, которая, поскрипывая, покачивалась словно от ветра.
Вдруг тишину вспорол резкий металлический скрежет, и в воздухе разлился запах гниения – как будто кто-то разворошил прошлогоднюю кучу прелых листьев. У Тессы кровь застыла в жилах. Приближалось что-то ужасное.
Сильнее…
И новый скрежет, будто кто-то царапает ногтями грифельную доску… или стеклянный ящик дарумы?
Неужели он треснул? Надеюсь, что нет…
Однако надейся не надейся, но если удача вечно обходит тебя стороной – готовься к худшему.
Рот длинного изогнулся в злобной усмешке.
Только не это…
Такое же лицо было у Элис, когда она показала всему классу то видео, где Тесса отчитывает мусорный бак.
– Что ж, тебе придется многое объяснять Уехара-сэнсэю, – ухмыльнулся длинный и сдернул с дарумы покров фуросики. Платок из черного шелка с золотой вышивкой, струясь и сверкая на солнце, медленно опустился на землю.
Джин сдавленно зарычал.
– Пожалуйста… – крикнула Тесса.
Глаза куклы ярко вспыхнули. Тессе показалось, будто и глаза мальчишки загорелись красным неоновым светом. Он разжал руки – и дарума полетела вниз.
6
Раздался леденящий душу звон разбитого стекла.
– Нет! – воскликнула Тесса.
Она ничего не видела, кроме блестящих осколков. Где дарума? Где она?
– Уехара-сэнсэй поверит не тебе, а нам – нас больше, – нахально заявила одна из девчонок. – К тому же…
Она не договорила. В переулке вдруг резко потемнело, как будто кто-то накинул на солнце черный фуросики.
Тессе было все равно. Упав на колени, она шарила руками по асфальту, пытаясь найти в сгустившихся сумерках бесценную куклу. Пусть она будет целая, я знаю, что это невозможно, но пусть она будет целая, ну пожалуйста…
Вдруг раздалось змеиное шипение, а потом…
Я ждал…
В нос ударил нестерпимый запах гнили и тлена.
– Здесь… какая-то чертовщина творится, – сказал длинный, стараясь казаться спокойным. Развернувшись – с такой скоростью, что кроссовки шаркнули по асфальту, – он бросил через плечо: – Больше не попадайся нам на пути, Уехара, а то хуже будет.
И припустил вон из переулка. Остальные без промедления последовали его примеру.
А вокруг и правда творилась какая-то чертовщина. На глухой стене в конце переулка, прямо у Тессы за спиной, вдруг вспыхнули очертания тории – гигантских оранжево-красных ворот, которые Тесса не раз видела на фотографиях святилищ и копия которых стояла в шкафчике ее бабушки и дедушки в Кисарадзу. Но Тесса ее не видела. Ее волновало лишь одно – поскорее найти даруму. Да где же она?
Дзинь! – звякнул браслет, и следом раздался призрачный шепот: «Дверь открыта, беги, пока не поздно!»
Поднялся страшный ветер. Он истошно завывал, словно стая голодных волков, и от этого звука у Тессы по коже побежали колючие мурашки.
Дзинь! Дзинь! За спиной у Джина появилась какая-то тень, которая принялась расти на глазах.
– Берегись, сзади! – выдохнула Тесса.
Браслет уже обжигал запястье. И почему она сразу не сообразила, что дело плохо?
Джин развернулся и резко отпрыгнул в сторону. Как раз вовремя. Долю секунды спустя на место, где он стоял, обрушилось что-то тяжелое. Асфальт брызнул во все стороны.
В переулке стоял самурай. Сотканный из клубящегося черного тумана, он был не более осязаем, чем грозовое облако, однако в тысячу раз смертоноснее. Ничего общего с женщиной в белом и ее волком. Это был бесплотный дух – от изогнутого гребня на шлеме до тяжелых военных сапог, – однако в руках он держал самую что ни на есть настоящую катану, и ее сверкающее острие смотрело прямо на горло Джина. Голос, который раньше был не громче шелеста листьев, теперь грохотал, как горный поток: