– Шире, пожалуйста.

Я послушно открыла рот – мама проверяла мне зубы. Каждые полгода она устраивала мне полное обследование с головы до ног, отмечая в карте мои параметры. Я ненавидела день осмотра. Меня заставляли стоять неподвижно в течение полутора часов, при этом тыкая и щипая всякий раз, когда цифры Матушке не нравились, ее неудовольствие выплескивалось наружу.

Я научилась терпеть физическую боль наказания. Временами я даже каким-то мрачным образом предвкушала ее, понимая, что заслужила. Обследования представляли собой аналогичное упражнение в дисциплинированной стойкости. Как ни противны мне были эти тычки, по крайней мере, на протяжении всего процесса ее внимание принадлежало мне. Если я хорошо себя вела, меня вознаграждали угощением. Последний раз это был шоколадный батончик. Я очень разволновалась, когда она вручила его мне, однако выждала три дня, прежде чем вскрыть обертку. Я боялась, что слопаю его в один присест. Наконец развернув шоколадку, я первым делом глубоко вдохнула. Насыщенный аромат темного шоколада опьянял. Мне хотелось, чтобы гостинец не кончался как можно дольше, поэтому я съедала только по маленькому кусочку зараз, а потом аккуратно заворачивала греховно вкусную сладость обратно. Мне удалось растянуть его почти на две недели.

Если повезет, то сегодня мне тоже достанется шоколадный батончик.

– Зубы в порядке, – сказала Матушка, выключая фонарик. – Дырок нет, – добавила она гордо, делая отметку в моей карте.

Я широко улыбнулась ей.

– Я старательно чищу их каждый день.

– Надеюсь, не слишком жестко, да? Я не хочу, чтобы ты повредила их.

Я замотала головой.

– Только так, чтобы убрать весь налет.

Она одобрительно кивнула.

– Умница. Как насчет девичьего времени? Я заметила, что ты не использовала ничего из ежемесячного запаса.

Я намотала прядь волос на палец.

– Еще не пришло.

С минуту Матушка критически разглядывала меня.

– Ну, мы знаем, что ты не беременна, – хихикнула она наконец, делая очередную пометку в карте.

От ее смеха меня перекосило. Разумеется, я бы не хотела забеременеть, но знать, что у меня и возможности такой никогда не будет, было больно. Пока я живу здесь в заточении, мне ни за что не встретить мальчика, не говоря уже о том, чтобы подержаться с ним за руки или почувствовать поцелуй. Недавно я поймала себя на том, что листаю все свои книги в поисках отрывков, где у героев есть романтические отношения. Я запоминала эти отрывки, чтобы помечтать об этом при случае.

– Не волнуйся, уверена, скоро все будет, – заверила меня Матушка, приняв мое молчание за озабоченность по поводу цикла.

Я робко улыбнулась, гадая, придет ли когда-нибудь время, когда я смогу обсудить с Матушкой возможность выйти за пределы подвала. Я ценила жертвы, на которые она пошла, чтобы защитить меня, и заботу обо всех моих нуждах, но она не вечна. Рано или поздно мне придется научиться жить самой. А пока буду продолжать познавать мир через персонажей книг и надеяться на лучшее будущее.

Неожиданно Матушка коротко обняла меня. Я уткнулась в нее, смакуя тепло.

Отстранилась она так же стремительно, как и привлекла меня к себе. Я не удивилась. Матушка всегда была не самым ласковым человеком.

– Пора взвеситься.

По поводу веса я никогда не переживала. По таблицам Матушки он всегда был ниже нормы, сколько себя помню. Стеклянные весы холодили ступни, но я не поморщилась, наблюдая, как прокручивается цифровая шкала, высчитывая мой вес. Числа имели для меня мало значения, но я не могла не заметить, как нахмурилась Матушка. Она сверилась с таблицей, а потом снова посмотрела на шкалу.