Однако власти тоже не зевали. После истории с Верой Засулич преступления против должностных лиц были выведены из-под юрисдикции суда присяжных и переданы военным судам. 9 августа 1878 года принят закон «О временном подчинении дел о государственных преступлениях и о некоторых преступлениях против должностных лиц ведению военного суда, установленного для военного времени».

Однако и это воспринималось как слабость. Дескать, иначе не умеете. Впоследствии в стране было введено, по сути, военное положение. Но беда в том, что жандармы и полиция, пытаясь нормализовать ситуацию, ввиду не слишком высокой квалификации, вели «огонь по площадям» – то есть путем массовых обысков и задержаний подозрительных. Это только ухудшало ситуацию. Но все-таки террористы несли потери. А желающих пополнять их ряды было немного. Народовольцы начали ощущать себя людьми, бьющими кулаками в гранитную стену.

И вот тогда-то в головах террористов зародилась мысль: а не пора ли выбирать более серьезную цель?

Речь, как вы, наверное, догадались, шла об убийстве царя. Отношение у народовольцев к этой акции было разным. Но некоторое время данный вопрос находился в сфере теоретических дискуссий. И тут на горизонте петербургского отделения «Земли и воли» появился их саратовский товарищ по борьбе…

Александр Константинович Соловьев родился в 1846 году в Луге. Его отец, помощник лекаря, служил в дворцовом ведомстве. Так что Соловьев учился в III Петербургской гимназии за счет этого самого ведомства. Затем поступил в университет на юридический факультет, но со второго курса оставил его «по неимению средств». Пришлось идти учителем в город Торопец (это в нынешней Тверской области). И снова знакомая черта – в детстве и юношестве Соловьев отличался религиозностью. Разочаровался в религии он уже в сознательном возрасте.

По соседству с местом работы Соловьева находилась коммуна, организованная землевольцами. Помимо прочего эти ребята держали и кузницу. Молодой учитель увлекся их идеями и причем очень серьезно. Он поступил в коммуну молотобойцем.

Впоследствии то ли из-за финансовых трудностей, то ли из-за давления местных властей коммуна перебралась под Саратов – Поволжье было тогда одним из центров народнического движения. (Все эти народнические структуры входили в местную организацию «Земли и воли».)

Однако, в конце концов, Соловьев в этих играх разочаровался. Тем более что местные лидеры «Земли и воли» запрещали вести агитацию среди крестьян. Дескать, еще не время. Скучно ему стало.

И вот тут-то Соловьев самостоятельно приходит к идее цареубийства. С этим он и приезжает в 1879 году в Санкт-Петербург. Собственно, от местной организации Соловьев просил только поддержки, собираясь осуществить главное дело сам.

Его приезд разжег тлевшие противоречия. По поводу убийства царя в петербургском комитете «Земли и воли» вспыхнула острая дискуссия. Подчеркну – какие-то морально-нравственные вопросы не обсуждались. Это вам не декабристы с их рефлексиями. Просто не все из землевольцев полагали, что убийство Александра II пойдет на пользу делу революции.

Лидером противников был Георгий Валентинович Плеханов, будущий «отец российского марксизма». Он считал убийство императора совершенно бессмысленным. Плеханов сказал просто классическую фразу: «Единственное, чего вы добьетесь, – что после имени “Александр” прибавится еще одна палочка».

Лидерами убежденных сторонников «убийства медведя» (это такой у них был сленг) являлись Андрей Иванович Желябов и Александр Дмитриевич Михайлов. На что они рассчитывали – понять сложно. Их взгляды были весьма смутными. Как, впрочем, и у большинства экстремистов. Как блестяще спародировал мировоззрение ультрареволюционеров «митек» В. Шинкарев: «Земля содрогнется; совесть народная проснется; еще неизвестно, но что-то будет».