Впервые Рошин увидел Павла в Славянском центре, который обещал его познакомить со своими единомышленниками и пригласил на их очередную встречу у метро «Фрунзенская». Иван пришел туда немного раньше обозначенного времени. Группа молодых девушек навязчиво взывала с мегафоном к выходящим из метро, пропагандируя «Новое учение о Христе». «Видимо, из секты Иеговы» – подумал Иван, не вдаваясь в смысл девичьих предложений. Время встречи уже прошло и Рошин уже подумывал уходить, но Павел появился неожиданно, подошел к нему, извинился за опоздание, пояснив, что встреча кружка не состоится по независящим от него обстоятельствам, а он, памятуя об этом свидании, пришел только из-за Ивана.

Это было несомненно приятно. Услышав мегафон, Павел, увлекая юношу, подошел к девушкам и спокойно и тактично развенчал все их призывы и противоречивость сути предлагаемых идей, чем вызвал явное недовольство «вещателей».

После слов нового знакомого:

– Само верование может быть разным: плотское или определенное страхом наказания, душевное и духовное…

Сделав упор на всех этапах развития веры, Павел в нескольких словах разрушил запугивающий людей принцип импровизированной агитации молодыми активистками. После услышанного «ликбеза» девушки надменно покинули свой облюбованный пост и нехотя удалились.

– Не понимают глубины своих притязаний… Кто-то замутил их рассудок, – глядя им вслед, – тихо произнес Павел.

Рошин был очарован его религиозной эрудицией, он теперь уже не сомневался, что это было очень искренне. Павел был большим любителем имперских значков и символов, которые часто появлялись на его фуражке и верхней одежде. Однажды Иван увидел на нем черную каракулевую

шапочку с красивым двуглавым орлом и крестовидной голубой лентой, точь-в-точь, как у Александра III на картине Репина. Павел с увлечением и не без гордости рассказывал о своих сербских корнях по отцовской линии и это вполне оправдывало его политические устремления.

Рошин с уважением относился к монархии и деятельности русских императоров, но, теперь уже имея некоторое собственное мнение, понимал, что без активного проявления православных идей сегодня, трудно себе представить монархическое движение в качестве реальной политической силы.

Кружок Арсена – это не совсем то, что называлось несколько лет назад и всплывало в памяти Ивана в качестве формы отдельных занятий молодых людей и подростков. Это скорее напоминало некое шершавое единство людей разного возраста, где каждый пытался себя проявить, как индивидуальная личность. Арсен называл это единение – ячейкой или собранием, что придавало этому обозначению некую просветительскую направленность подобно упоминаемым в учебниках истории начала 20 века.

В помещении собрания было не менее двух десятков людей с напряженными глазами, несломленной волей и некоторым порывом на убежденность и поиском удовлетворения и сопереживания собственным мыслям.

Иван с любопытством рассматривал публику. Встречаясь глазами люди искренне здоровались взглядами или пожимали руки. Арсен выделялся своей серьезностью и озабоченностью, он был здесь своим, и многие приятно здоровались с ним, с удовольствием задерживая рукопожатие. Борода его была тщательно подстрижена и не казалась такой широкой, как в обычные дни. Он был несомненно лидером, разговаривал почти с каждым эмоционально и напутствовал.

с воодушевлением. Было заметно, что этого каждого он знает и чувствует достаточно глубоко, стараясь приблизить к собственному образу мышления. Необычно высокий молодой человек пытался что-то рассказать и даже доказать Арсену, тот слушал его внимательно около минуты держа его руку в своей, но потом, не напрягаясь, отпустил ее и несколькими убежденными фразами осадил рассказчика. Сначала в глазах последнего таилась надежда, потом он опустил их, немного раздумывая. Он порывался еще что-то сказать, но Арсен разговаривал уже с другим. «Высокий» продолжал внутренне возражать, но подойти снова не решился. Немного в стороне стояла с виду малоприметная девушка, как показалось Ивану, лишенная женственной красоты.