1) вегетативность– которая в когнитивн-ом плане характеризуется неспособностью человека верить в осмысленность чего бы то ни было, на аффективном уровне – апатией и скукой, чередующейся с депрессией, а на уровне действий – утратой энергии и бесцельностью существования;

2) нигилизм, который сохраняет осмысленность, но заставляет личность придерживаться стратегии «противосмысленности» – парадоксального нахождения смысла в том, что все бессмысленно; на аффективном уровн-е он рождает хроническое раздражение и отвращение, а на уровне действий – деструктивное соперничество;

3) авантюризм, как самая слабая форма «экзистенциальной болезни», тем не менее провоцирует человека ради поддержания чувства осмысленности искать для себя экстрем-альную, опасную деятельность, рисковать, испытывать судьбу.

Метапатологии, социальные неврозы, экзистенциальные болезни взрослости есть не что иное, как результат попыт-ок личности уклониться от «пути взрослости» и прожить жизнь, минимизируя усил-ия и примиряясь с тем, что живешь не в полную силу, подгоняешь свою жизнь под обстоятельства и услов-ия, а не творишь их, заставляя считаться со своими замыслами и планами (Иванченко, 2008). Понятно, что возникают они не одномоментно. Противоречия, провоцирующие развитие этих деформаций, вызревают постепенно во внутренних системах «Я – не Я (Мир)», «Я – Другой (Он, Они, Мы, Ты)», «Я – Мое» и «Я – Я», характеризующих совокупность отношений человека с реальностью.

Так, оппозиция «Я – не Я» отражает проблемы нахождения себя в мире, определения своего предназначения, смыслов своего существования. Здесь обнаруживаются глубинные переживания, касающиеся неслучайности своего появления на свет, выполнения своей миссии, звучания своего голоса в полифонии мира и т. п. Одновременно для многих взрослых достаточно характерными являются такие переживания: «Где-то мимо меня течет активная, бурная жизнь, наполненная яркими событиями и переживаниями, а у меня все так обыденно, пусто и никому не нужно», «Умри я завтра, в мире ничего не случится», «Почему я всю жизнь горбачусь, отказываю себе в мелочах, а лучше не становится?», «Почему я родился именно здесь, в этой стране, в это время? Родись я в другом месте, как бы я смог развернуться…», «Почему я должен терпеть, преодолевать всю эту повседневную рутину и суетность, почему для меня не наступает та жизнь, о которой я мечтаю?», «Я не хуже других, честный, порядочный, трудолюбивый, а жизнь ничем не вознаградила, не порадовала…», «Живу как будто бы не своей жизнью…» и т. п.

В этой связи можно отметить разрушение во взрослости ряда «жизненных иллюзий», известных в психологии под названием «фикционного финализма». Термин принадлежит А. Адлеру, который заметил, что многие люди действуют так, как будто идеи, которыми они руководствуются при организации своей жизни и постановке целей, объективно верны и их правильность многократно подтверждена жизненной практикой. Он заключил, что людей побуждает к определенному поведению не только то, что истинно, но и то, что, по их мнению, является таковым. Такие цели А. Адлер назвал фиктивными, поскольку их соотнесенность с реальностью нельзя ни опровергнуть, ни подтвердить.

К примеру, очень многие взрослые пытаются строить свою жизнь, руководствуясь представлениями о том, что напряженная работа и немного удачи позволят достигнуть намеченных целей; что честный труд всегда приведет к благосостоянию; что талант пробьет себе дорогу; что все наделены равными возможностями; что перенесенные жизненные страдания рано или поздно будут вознаграждены и т. п. С точки зрения А. Адлера, это распространенные фикции, ведь многие из тех, кто напряженно трудится, не получают почти ничего, таланты часто вырождаются в неудачников, а безнравственные и бездарные люди процветают и чувствуют себя «хозяевами жизни».