Но Алекс уже и сама опомнилась и, прижав к себе Стешку, благодарно мне улыбнулась, давая понять, что глаз с неё не спустит.

Сама я даже не помышляла о лимузине. Набились там, как сельдь в бочке, – жуть! Нет уж, я следом, в комфорте – на своём «Пыжике». На чёрном капоте я растянула пару белых ленточек и спокойна, как в танке. Гайцы, посягнувшие на свадебный кортеж, будут навеки прокляты и знают это.

– Мам, ну ты-то куда прёшься? – ловлю свою прыткую родительницу, пытающуюся втиснуться в переполненный лимузин. – Там же одна молодёжь!

– Заткнись, идиотка! – шипит мама, озираясь по сторонам. Вдруг кто-то услышит и поймёт, что она не молодёжь. Понижает голос: – Ты как вообще с матерью разговариваешь, дрянь?

– Как с очень странной женщиной, которая пытается косить под малолетку, – я неодобрительно оглядываю её чрезмерно короткое платье и почти миролюбиво предлагаю: – Мам, пойдём ко мне в машину, там никого, кроме меня.

– Чтобы там со скуки сдохнуть? Одурела совсем?

– Я тебе музыку включу, – пожимаю плечами, но не настаиваю. Одной мне намного лучше.

– Настя, не надо тебе в лимузин, – отец Вадика, неожиданно материализовавшийся рядом, берёт мою маму под локоток. – Пойдём, там у моего племяша в машине есть местечко.

– Паш, я тогда с тобой поеду, – капризно заявляет мама.

– Извини, Насть, со мной не получится. Мы с женой не поедем кататься, надо ещё в ресторане всё проконтролировать, гостей встречать, с ведущим перетереть…

От меня не укрылись акцент на словах «с женой» и мамины поджатые губы. Честно говоря, я уже ждала, что она сейчас брякнет: «с бывшей женой», но у мамы хватило ума промолчать. Было бы не лишним ещё понять – не фиг ей вообще тащиться на эти покатушки. Но нет – она ж ведь почётная гостья на этой пышной свадьбе!

Жаль, что папа не смог приехать. Но в этом мероприятии он, вероятно, угрозы для своей дочери не видел, а потому и не стал срываться с важной работы. Зато сумму для Алекс отвалил очень пузатую. Он вообще высылал нам деньги каждый месяц – и девчонкам, и маме, и даже мне. Правда, свои я полностью откладываю. Не привыкла… Не моё это… Но пусть будет неприкосновенный запас, мало ли…

Мама уже заливается соловушкой – ах, какая регистрация! Какой ресторан! А машины!.. И Павлуша – такой молодец! Ах, какие красавцы наши молодые! А как любят они друг друга!..

– Как? – с кривой ухмылкой вопрошает Павлуша Ильич.

– Как ни странно! – опережаю я мамин приторный пафос.

Утрамбовали её, наконец-то в авто! Фу-ух! Пал Ильич такого же мнения – фу-ух!

– Не очень-то легко тебе с мамой? – на его лице сочувствие.

– Ей со мной нелегко.

– Ясно…

Молчим. Ему эта свадьба, как и мне, поперёк горла. Мы оба это знаем, поэтому не касаемся опасной темы.

– Что там с твоим колледжем, проблем нет? Нравится учиться?

– Нравится. Только учеба мешает.

– Не успеваешь?

– Успеваю, когда плачу вовремя.

Молчим…

– Я помогу с ипотекой, – после долгой паузы произносит Павел Ильич.

– Спасибо.

Длинные и пылкие речи с поклонами – это не про меня, и он это знает. И знает, что я благодарна. За всё.

– Вадим всё равно летом улетит в Штаты, – говорит, задрав голову к небу.

– Знаем. Попутного ветра.

– Мне действительно очень нравится твоя Александрина.

– Мне тоже. Ладно, я пойду, Пал Ильич, а то сейчас все разъедутся…

– Айка, возьми на борт одного пассажира. Я на его место как раз твою маму пристроил.

– Возьму, – неохотно соглашаюсь. – Только пусть сидит сзади и помалкивает.

– Ох, и не любишь ты людей, девочка.

– Люблю. Только в малых дозах.

– Хорошо, что мой сын не влюбился в тебя. Я бы не пережил…

– Он бы тоже.

Павел Ильич нервно смеётся.